солнце светит, негры пашут, вот такая доля наша
Вот и макси. Продолжение, как водится, в комментариях (я разбиваю текст как мудак, так что на количество комментариев не ориентируйтесь), ссылка на скачивание - вот
Название: AsQ
Фандом: ST XI
Переводчик: captshat
Бета: энакин
Оригинал: AsQ, автор — laughter_now, разрешение на перевод — получено
Размер: макси, 55761 слово
Пейринг/Персонажи: Джеймс Т. Кирк/Леонард «Боунс» Маккой
Категория: слэш
Жанр: AU, ангст, драма, хёрт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: День начался как обычно. Настолько обычно, что только к концу второй половины дня Джим понял, что что-то не так. Боунса почему-то не было в медотсеке во время напряженной смены, но не это было самое страшное. Самым ужасным, совершенно кошмарным, оказалось то, что Боунса вообще не было на борту. Более того, никто из членов экипажа даже не слышал о Леонарде Маккое. Судя по записям, никто с таким именем никогда не служил в Звездном Флоте. О Маккое вообще не было никаких данных. Все было настолько неправильно, что Джим не мог найти слов, чтобы описать происходящее.
Примечание: Мне не принадлежит ничего, связанное с франшизой Стар Трека. Никаких нарушений авторских прав нет. Фик впервые размещен 5 октября 2009 года под названием «Под откос».
Информация:
Персиковый коблер - традиционный американский десерт: представляет собой вареные персики в легком сиропе, покрытые крупной крошкой домашнего овсяного печенья, подаётся горячим в глубоком блюде, обыкновенно вместе с пиалой охлаждённых густо взбитых сливок, которые гости кладут каждый по вкусу.
Мятный джулеп - охлажденные смешанные напитки, состоящие из алкогольных напитков, сиропов, соков и побегов свежей мяты.
Глава 1.Глава 1. Под откос
В рекламе Звездного Флота никогда об этом не говорят, но, главным образом, жизнь на звездном корабле представляет собой рутину. Даже жизнь на Энтерпрайзе, несмотря на репутацию этого корабля. Но это правда — лишь небольшой процент от общего времени они проводили, участвуя в космических сражениях и перестрелках, погонях на варп-скоростях, и дальних миссиях, которые заканчивались выбросом адреналина при попытках сбежать от очередной новой враждебной расы.
Что занимает большую часть жизни на корабле? Скучные переговоры, дежурства, в ходе которых ничего не происходит, и наблюдения за звездами, пока корабль несется на максимальной варп-скорости. Одним словом, рутина.
Но даже самый большой авантюрист, капитан, который притягивает к себе проблемы как магнит, в итоге стал жертвой этой рутины. Даже Джеймс Тиберий Кирк.
Неудивительно, что день, который стал самым драматичным в жизни Джима, день, который повлиял на него сильнее, чем разрушение USS Кельвина и смерть его отца столько лет назад, начался как очередной обычный день. Он был заполнен таким количеством привычных действий, что Джим мог бы прожить его с закрытыми глазами.
Джим проснулся в 7:00, поднявшись со звонком будильника.
Побрился, почистил зубы, принял душ, надел чистую форму.
Пошел в столовую за своим обычным завтраком: кофе (черный, без сахара), глазунья из двух яиц, два тоста. И никаких фруктов (потому что Боунса не было рядом, и никто не будет надоедать ему рассказами о полезном питании и витаминах, и о том, какими ужасными способами он может умереть, если будет питаться неправильно).
В 7:45 Джим поднялся на мостик и выслушал отчет гамма-смены, такой же скучный, как и вчерашний. Как только все дежурные офицеры альфа-смены заняли свои посты, и смена дежурного караула завершилась, Джим сел в капитанское кресло и вернулся к еще одной типичной смене.
Он прочитал отчеты.
Подписал запросы от инженерной.
Пронаблюдал с главного экрана за проносящимися мимо звездами, которые благодаря варп-путешествию превращались в ярко-желтые линии.
Прослушал общее объявление Чехова о том, что некоторые усовершенствования, запланированные инженерной, могут в течение часа влиять на искусственную гравитацию D-палубы.
Почитал еще отчеты.
Повертелся в кресле — просто потому что он мог.
Наконец, спустя семь часов после того, как он вышел из турболифта этим утром, Джим нарушил привычный распорядок. Передав управление кораблем Споку, он поднялся, одернул кофту, и пошел в медотсек к Боунсу для не-совсем-плановой-вакцинации, которую один хороший врач наконец уговорил его пройти.
Именно тогда Джим начал понимать, что все стало неправильным.
Он зашел в главную каюту медотсека; Боунса нигде не было видно. Не сказать, что это необычно: доктор все время где-то хлопотал по своим врачебным делам. Но Боунс четко дал Джиму понять, что если в 15:00 тот не будет как штык в медотсеке, он самолично загонит Джима на мостике и там же сделает укол, и в этот раз — не в шею.
Кирк знал своего друга достаточно хорошо, и верил, что в плохом настроении Боунс был вполне способен заставить Джима спустить штаны перед всей альфа-сменой, а получить укол в задницу на глазах у всех старших офицеров совсем не входило в планы Джима. Таким образом, после многих попыток избежать вакцинации, Джим вынужден был признать свое поражение и согласиться на прививку. Он думал, Боунс будет ждать его с гипоспреем в руке и триумфальной ухмылкой на лице.
Вместо этого, все, что увидел Джим — это пустые койки и медсестру Чепел, которая сидела за своим столом и вводила что-то в ПАДД.
— Боунс? – позвал Джим, надеясь, что друг услышит его и поторопит свою задницу совершить задуманное.
Медсестра посмотрела на него, слегка нахмурившись, встала из-за стола и постучала в закрытую дверь небольшого кабинета Боунса.
— Доктор? Капитан прибыл для вакцинации.
Джим посмотрел на закрытую дверь в некотором замешательством. Боунс никогда не закрывал дверь, за исключением тех моментов, когда режим работы уже не имел для него никакого значения, и он был на дежурстве так долго, что ему просто необходимо было вздремнуть час или два между сменами. Но, несмотря на то, что это показалось Джиму необычным, одной только закрытой двери было недостаточно, чтобы понять, что все не так. Боунс, в конце концов, был его лучшим другом, и Джим собирался выяснить, в чем причина такой внезапной скрытности.
Дверь кабинета открылась спустя несколько секунд после стука, и его словно ударили поддых, не оставив никаких сомнений в том, что происходящее было ужасно неправильным. Из кабинета вышел М'Бенга.
Он не должен был там находиться.
То есть, конечно, он должен был быть на корабле, и именно в медотсеке он должен был дежурит в свою смену, поэтому «не должен был» было не самым верным утверждением. Ключевым словом было «в свою смену». Боунс и М'Бенга всегда работали в разные смены. Когда один был на альфа-дежурстве, другой выступал в бета— или гамма-смену. Они не работали в одну смену, если того не требовали обстоятельства. Чрезвычайной ситуации не было, иначе Джим был бы в курсе: если его не проинформировали, то с субординацией команд явно что-то было не так, и Джим точно знал, что в эту альфа-смену должен дежурить Боунс. Черт возьми, Боунс практически приказал ему явиться в медотсек, конечно он должен был быть здесь.
М'Бенга, казалось, не замечал несостыковок. Увидев Джима, он улыбнулся и указал на одну из кушеток.
— А, капитан. Наконец-то. Я уже думал, что мне придется прийти на мостик, чтобы сделать вам укол. Присядьте на секунду, это не займет много времени.
Джим в замешательстве осмотрел каюту, желая знать, где же может быть Боунс. М'Бенга действовал так, словно это именно он ожидал Джима вместо Боунса, от которого изначально исходила инициатива сделать прививку в шею Джима.
Нельзя сказать, что Джим хотел, чтобы его лечил другой врач. М'Бенга уже лечил его, он был хорошим доктором.Боунс не взял бы его в свою команду, не будь он таким. Неправильным было то, что сейчас здесь должен быть Боунс, а не М'Бенга, на которого свалили всю работу его коллеги.
Если бы Боунс поменялся сменами по каким-то причинам, М'Бенга сказал бы что-то. Если бы Боунс заболел, Джиму уже доложили бы об этом. И лучше бы они так и сделали.
— Капитан? С вами все в порядке?
Джим даже не заметил, как М'Бенга подошел, и очнулся только когда доктор встал прямо перед ним. Он немного нахмурился, но сейчас внимание Джима занимал гипоспрей в его руках. Видимо, он не понимал замешательства Джима. Джим хотел получить ответы на вопросы и спросил первое, что пришло в голову:
— А где Боунс?
Джим вздрогнул, когда рука М'Бенги дрогнула от удивления; он вколол гипоспрей с большей силой, чем было необходимо для такой прививки.
— Ай! Боунс что, научил вас, как сделать укол еще больнее?
М'Бенга сделал шаг назад, и залегшая между его нахмуренных бровей складка стала еще глубже.
— Кто?
Их миссия длилась уже два года, и Джиму казалось, что все уже знают прозвище доктора, особенно медперсонал. В конце концов, прошло уже достаточно времени.
— Боунс. Доктор Маккой. Он мне покоя не давал с этой прививкой, и должен был сегодня делать укол.
Джим не знал М'Бенгу достаточно хорошо, чтобы по выражению лица понять, что происходит у того в голове, но не нужно быть гением, чтобы заметить, что доктор выглядит крайне растерянным. Он положил гипоспрей на поднос и взял в руки трикодер.
— Капитан, вы уверены, что чувствуете себя нормально?
— Конечно, нормально. Почему вы спрашиваете?
— Потому что это я почти неделю уговаривал вас спуститься сюда для проведения вакцинации. И я назначил прием на сегодня. Если вы помните, только вчера я говорил вам, что буду вынужден подать рапорт в Звездный Флот, если вы не сделаете прививку прежде, чем мы прибудем в нубирианскую колонию.
Нет, Джим не помнил. Он не помнил ничего из этого, потому что это был не М'Бенга. Все это время это был Боунс. Джим помнил его угрюмое ворчание, его «Черт возьми, Джим, это просто укол! Ты ведешь себя как ребенок, а не как капитан звездного корабля». Он помнил не слишком тонкие намеки на то, куда Боунс воткнет ему гипоспрей, если Джим не сделает необходимые прививки (эти угрозы занимали фантазию Джима ночью, но это была уже совсем другая история). Никогда, ни разу Джим не говорил обо всем этом с М'Бенгой. И Джим был уверен, что никто не угрожал ему подать официальный доклад Звездному Флоту в случае, если он не подчинится. Боунс никогда бы так не сделал. У Боунса были другие способы заставить Джима слушаться, а угрозы в случае упрямства Джима обычно сводились к публичному унижению и в любом случае имели куда больший эффект, чем официальные предостережения. Боунс работал с большинством вещей лучше, чем кто-либо другой, и Джим не собирался просто так оставлять это дело.
Важным было то, что Джим был записан на вакцинацию к Боунсу. Боунс убедил его сделать эту прививку в первую очередь. Тогда почему же М'Бенга говорит, что они обсуждали этот вопрос, и, по его словам, не раз?
Мягкий сигнал трикодера прервал размышления Джима, и тот не слишком аккуратно отмахнулся от нарушителя своего спокойствия. Поднявшись с кровати, Джим попытался пройти мимо М'Бенги.
— Где Боунс? Мне нужно с ним поговорить.
Рука сомкнулась вокруг его плеча, и чертов трикодер снова начал пищать — М'Бенга продолжил обследование. Джим начинал злиться. Злиться и волноваться. То, что М'Бенга продолжал удерживать его руку, только всё усугубляло. Джиму не нравилось, что его задерживают в хороший день, он предпочитал, чтобы все быстро закончилось, нежели оставаться тут. Он с большей силой стряхнул руку врача, чем было необходимо, и отошел от кушетки, осматривая медотсек в тщетной попытке найти Боунса: вдруг он неподалеку, Джим просто его не заметил. М'Бенга поднял руки, словно пытался успокоить напуганное животное.
— Капитан, вам лучше присесть. Не знаю, что происходит, но мне хотелось бы обследовать вас более внимательно.
Джим потряс головой.
— Не раньше, чем я поговорю с Боунсом.
— Сэр, у нас нет никого с таким именем.
Джим потряс головой, застигнутый врасплох чувством внутри него, таким темным и угрожающим, что он не мог — не хотел — называть его. Джим подавил это чувство, решив, что для всего происходящего должно быть разумное объяснение. Если это был чей-то розыгрыш, то расплата за него будет просто адской. Потому что розыгрыш был несмешной. Вообще.
— Хватит! Хватит. Это приказ. Я хочу поговорить с доктором Маккоем прямо сейчас.
М'Бенга неуверенно осмотрелся, словно ища помощи.
— Капитан, я понятия не имею, о ком вы говорите.
Не похоже, что М'Бенга шутил, но это было единственным объяснением. Так что да, точно, он явно шутил: другого объяснения поведению доктора просто не было.
— Доктор Леонард Маккой. Черт возьми, ты знаешь его! Он мой начальник медицинской службы.
М'Бенга нервно прикусил губу, дернув рукой так, словно снова хотел взять трикодер и продолжить обследование, которое Джим прервал секунду назад.
— Сэр, это я ваш главврач.
Джим не знал, смеяться ли ему или это был тот момент, когда стоило бы воспользоваться служебным положением и посулить превысить свои полномочия и нахеть на младшего по званию с угрозами. М`Бенга был, конечно, хорошим врачом, но этот фарс пора было прекращать.
Тряхнув головой, Джим отодвинул его в сторону коммуникационной консоли. Краем глаза он заметил, что медсестра Чепел наблюдала за ним с широко распахнутыми глазами. И черт ее дери, если эта херня с «я-понятия-не-имею-о-ком-вы-говорите» продолжится и с ней: Джим видел, как она только вчера разговаривала с Боунсом.
Разозленный, он положил руку на консоль и активировал ее.
— Компьютер, местоположение доктора Леонарда Маккоя.
— Членов экипажа с таким именем, находящихся в данный момент на борту корабля, не найдено. Пожалуйста, уточните ваш запрос.
У Джима закружилась голова, сердце забилось быстрее. Этого не могло быть. Если это и был розыгрыш, то самый продуманный из всех, которые ему доводилось видеть. Но у них не получится провести его. Он знал, что Боунс на борту корабля; пытаться заставить его поверить в обратное — самая нелепая идея.
— Компьютер, зарегистрируйте текущее положение офицера Звездного Флота лейтенанта-коммандера Леонарда Г. Маккоя, идентификационный номер Звездного Флота 0422-16-09B, код авторизации Кирк 77429Альфа.
— Неверный запрос, — вежливо проинформировал его компьютер, — неправильный идентификационный номер. В базе данных нет записей о Леонарде Г. Маккое.
Джим отошел от консоли, уставившись на нее так, словно это могло помочь ему что-то понять.
Номер не мог быть неправильным — он помнил его так же хорошо, как свой собственный и знал его с их первого года в Академии. Здесь была какая-то ошибка.
— Компьютер, проверь идентификационный номер Звездного Флота 0422-16-09B, код авторизации Кирк 77429Альфа.
— Неверный запрос. Неверно указан идентификационный номер Звездного Флота. Данный идентификационный номер не отображается в базе данных. Пожалуйста, уточните запрос.
Джим почувствовал, что на его плечо тяжело опустилась чья-то рука, и обернулся, рефлекторно держа руки так, словно собрался защищаться. Это был всего лишь М'Бенга; он стоял слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, а его лицо было серьезным как никогда. В руках он держал трикодер, но Джима гораздо больше заботили два офицера охраны, стоящие позади М'Бенги. Джим понятия не имел, когда доктор успел их вызвать, но они были здесь, и, очевидно, внимательно следили за своим капитаном.
Все происходящее давно перестало быть забавным, и если оно не собиралось прекратиться, Джим решил впервые за свою карьеру капитана созвать трибунал.
— Доктор...
— Капитан, вам следует пройти со мной. Вы проявляете признаки странного поведения, налицо симптомы галлюцинаций. Мне необходимо обследовать вас и выявить причины, что вызвали всё это.
Джим потряс головой и отступил на шаг. Он не заметил, что офицеры охраны наблюдали за ним еще внимательней, словно он мог сорваться в любую секунду. Но он все еще был капитаном, и, вне всякого сомнения, он не собирался бежать с собственного корабля. Расправив плечи, Джим посмотрел М'Бенге прямо в глаза.
— Я никуда не пойду, пока не поговорю с доктором Маккоем.
Эти слова как будто ранили М'Бенгу, слова Джима словно послужили доказательством какой-то ужасной правды, на которую тот до этого момента закрывал глаза.
— Капитан, здесь нет никакого доктора Маккоя.
— Конечно, он здесь! Черт, я разговаривал с ним только вчера. Я знаю, и вы с ним говорили: он вступал на пост в альфа-смену, а вы сдавали гамма-смену.
Доктор вздохнул и потряс головой.
— Я всю неделю работаю в альфа-смену, сэр. Вчера в гамма-смену работал Рамирес. На борту Энтерпрайза нет и никогда не было ни доктора Маккоя, ни доктора Боунса. Вы слышали компьютер: во всем Звездном Флоте нет никакого доктора Маккоя.
Джим все еще качал головой, осознавая, как жалко он сейчас выглядит.
— Нет.
— Да, — голос М'Бенги был слишком мягким, слишком понимающим — таким непохожим на то, как с почти выжившим из ума Джимом обращался бы Боунс. — Я говорю правду, капитан. Вот почему необходимо, чтобы вы пошли со мной, и я смог бы вас обследовать. Необходимо понять, что случилось.
Джим рассмеялся бы, если бы истерический смех не забил последний гвоздь в крышку его гроба его диагноза сумасшедшего и помешанного. М'Бенга только что повторил не раз, что никогда не слышал о Боунсе. В базе данных Звездного Флота не было никаких записей о Леонарде Маккое. Но только Джим все равно понимал, что этого не может быть. Он помнил, как разговаривал со своим лучшим другом в этом самом кабинете меньше чем двадцать часов назад. Джим знал, что Боунс существует. Знал, потому что за последние пять лет он был единственной константой в жизни Джима. Джим знал, что Боунс существует, потому что он уже не мог представить свой мир без Боунса.
Но именно это и сказал М'Бенга. Боунса не было.
«Неправильно» ни на йоту не могло описать происходящее.
Глава 2.Глава 2.
Физически Джим был в порядке. Он и так это знал, но М'Бенга подтвердил это только после получаса тщательных обследований. Джим терпеливо и – так не в его характере – спокойно ждал, цепляясь за мысль о том, что, как только доктор закончит, он сможет уйти и наконец-то разобраться во всем. Было сложно просто так сидеть на месте, когда М'Бенга бросал на него взгляды, говорящие о том, что он беспокоится за рассудок капитана.
Но Джим держал рот на замке и больше не упоминал Боунса, несмотря на то, как сложно это было. Он хотел выяснить, что происходит, но если М'Бенга скажет, что он болен, и сейчас не в состоянии командовать кораблем, это только усложнит дело.
Доктора явно не удовлетворили результаты обследования, но спустя некоторое время у него, видимо, закончились тесты, с помощью которых он мог обследовать Джима. В итоге результаты были неубедительные. Физически Джим был в порядке, но М'Бенга диагностировал стресс и авитаминоз, вколол ему гипоспрей и освободил от службы до конца дня. Гипоспрей — это не успокоительное и не смирительная рубашка, так что Джиму не на что было жаловаться.
Вернувшись в свою каюту, он сел за компьютерную консоль и попытался выяснить, что же, черт возьми, происходит. Если в его жизни и было то, в чем он был железно уверен, так это было существование Леонарда Маккоя, и что у него было полное право быть здесь, на корабле, с Джимом. Именно эта уверенность заставила его искать объяснение тому, что мир перевернулся с ног на голову. Боунс существует. Это факт. Теперь Джиму осталось лишь выяснить, почему все в медотсеке считают, что тот — лишь плод его воображения.
Но вскоре стало понятно, что М'Бенга и члены медотсека — не единственные, кто считает, что в этой вселенной не существует Леонарда Маккоя.
В списке экипажа Энтерпрайз не зарегистрирован ни Леонард Г. Маккой, ни кто-то еще с похожим именем.
Джим еще раз ввел те же запросы, что и в медотсеке, но результаты остались без изменений. Леонарда Маккоя не было на борту Энтерпрайз. Леонард Маккой не зарегистрирован в базе данных Звездного Флота. Боунс не служил на другом корабле или другой космической станции. Боунс вообще не был членом Звездного Флота. Идентификационный номер Боунса не распознается. И нет никого из членов Звездного Флота с таким номером.
Одним из преимуществ капитана — и одной из причин, почему Джим боялся, что М'Бенга объявит его психически нездоровым и заберет эту привилегию — был неограниченный доступ. Не к любому виду совершенно секретной информации, а ко всем базам данных Земли. И чем больше он искал его, тем сильнее у него сосало под ложечкой из-за неприятного чувства.
Никто по имени Леонард Маккой за прошедшие десять лет не получал степени доктора медицины. И никогда не получал.
Никто с таким именем не был студентом медицинского колледжа, или вообще любого университета в мире.
С каждой базой, которая, как считал Джим, должна была содержать сведения о Боунсе, но не содержала, он все больше боялся вводить раз за разом его имя в следующую.
Никаких записей ни о свадьбе Боунса, ни о разводе.
Никаких записей из колледжа.
Из школы.
Никаких медицинских отчетов.
Нет сертификата о рождении.
Сосущее под ложечкой чувство превратилось в настоящую паническую атаку. Леонарда Маккоя не было, хотя он должен был быть. Джим был уверен, что его друг реален, но все данные словно исчезли за ночь. Все следы исчезли, его словно никогда не существовало. Джим ничего не мог с этим поделать, но задавался вопросом, почему никто не помнит о Боунсе, в то время как сам Джим хранит воспоминания о нем, воспоминания столь реальные, что Джим был уверен — они не могут быть плодом его воображения.
Ему требовалось выяснить, что же, черт возьми, происходит.
***
Найти Джослин Маккой оказалось проблематично, потому что ее звали не Джослин Маккой. Только вчера Джим узнал, что бывшая жена Боунса оставила его фамилию после развода, чтобы их дочь росла с этой фамилией, но теперь-то их дочери вообще не существовало. Джим был безмерно рад, что внимательно слушал Боунса, когда тот рассказывал о своей семье и о браке — эти зацепки помогли ему найти Джослин, не используя фамилии своего друга.
Биография Джослин Дарнелл не слишком отличалась от той, которую знал Джим. Та же старшая школа в Атланте, в которой учился и Боунс (вот только Боунса почему-то не было в списках выпускников). И только после окончания школы ее история изменилась. Она не стала Джослин Маккой: Джим нашел ее по имени Джослин Трэдвей.
Миссис Трэдвей была не только в замешательстве из-за внезапного звонка Джима, но и подумала про совершенно другого человека, в отличие от того, кого имел в виду Джим, упомянув ее мужа.
— Клэй? Что случилось? Что Звездному Флоту нужно от Клэя?
О да. Джим забыл одну мелочь. Глядя на ее растерянное лицо на видеоэкране, Джим в первый раз задался вопросом, не был ли М'Бенга прав, и все это было лишь в его воображении. Но мысли о Боунсе были слишком реальны, чтобы от них отмахнуться.
— Не Клэй, мадам. Я говорю о Леонарде Маккое.
Аккуратно выщипанные брови взлетели к идеальной прическе, стоившей, должно быть, целое состояние.
— Боюсь, ваша информация ошибочна, капитан Кирк. Я не знаю никого с таким именем, и я определенно не замужем за этим человеком. Моего мужа зовут Клэй Трэдвей.
Это было ожидаемо. С тех пор, как Джим проснулся утром в этом кошмаре, он не мог ожидать от этого звонка ничего другого. Но все равно казалось, будто в живот вонзили еще один нож.
— А что насчет Джоанны?
Джослин нахмурилась, всем своим видом показывая, как мало терпения у нее осталось на Джимаа и его вопросы.
— Кого?
— Джоанна Маккой. Ваша дочь.
В ее глазах промелькнуло что-то, но так быстро, что Джим не успел понять, что это было. Несмотря на это, когда она снова заговорила, ее голос был ледяным и непреклонным.
— Это не ваше дело, капитан, но у меня нет дочери с таким именем. У меня нет детей. Ваша информация неверна, либо вы позвонили не в тот дом. До свидания, капитан.
Как только Джослин прервала соединение, и экран погас, Джим откинулся на спинку кресла, вздохнув от отчаяния. Он и не думал об этом. Мысль о мире без Боунса и так достаточно ужасна, но он и подумать не мог, что без Боунса не было бы Джоанны. Жизнь Джослин без женитьбы на Боунсе сложилась совсем иначе, и Джоанна не рождалась.
— Боже, нет, — прошептал Джим и провел рукой по лицу, сидя в пустой каюте и отчаянно желая, чтобы здесь оказался тайник Боунса с кентуккийским бурбоном.
***
Родители Боунса были мертвы, оба. Все так, как и рассказывал Боунс.
У Дэвида Эндрю и Элеоноры Маккой не было детей.
Боунс вообще никогда не рождался. Проведя больше двух часов, копаясь в медицинских записях двух людей, которых он никогда не видел, Джим мог с уверенностью сказать, что эти двое никогда не заводили ребенка, не теряли его и не отдавали на усыновление.
Джим чувствовал себя извращенцем или безумным сталкером, копаясь в деталях медицинских записей людей, которых вообще не знал. Несмотря на это, он старался избегать упоминаний о смерти отца Боунса. Однажды Боунс по пьяному делу рассказал об этом и больше никогда не вспоминал. Джим не хотел увидеть что-нибудь про него и убедиться, что в этой реальности жизнь отца его друга сложилась иначе. Он не хотел смотреть, опасаясь, что без Боунса, который последовал желанию отца, старший Маккой все еще был жив. Он вполне мог обойтись и без этого знания.
Кроме того, у него были проблемы и поважнее. Например, надо выяснить, почему он застрял в мире, где его лучшего друга никогда не существовало.
***
Альтернативная вселенная.
Это первое, что пришло Джиму в голову. Это могло бы все объяснить, и эта идея даже не была притянутой за уши, учитывая то, что Джим знал, что его собственная вселенная является для старого Спока альтернативной. Идея была реальной, и теперь Джиму оставалось лишь выяснить, почему эта вселенная такая же, как его собственная, только без следов его лучшего друга в этом мире.
И — что еще более важно — ему было необходимо узнать, каким образом он сюда попал.
Всякий раз, как он сталкивался с любыми видами путешествий через пространство и время, границей между двумя реальностями служила черная дыра. Но Энтерпрайз не сталкивалась с черными дырами ни недавно, ни когда-либо вообще. Джим бы запомнил, и в записях корабля об этом тоже ничего сказано не было. Они вообще не сталкивались ни с чем необычным после последней миссии. Пять дней назад они покинули Кардос II после недели скучнейших дипломатических переговоров за всю карьеру капитана Кирка. Они установили курс на нубирианскую колонию, в которую должны были доставить груз, и это был скучнейший космический полет, который только знал человек с тех пор, как изобрел варп-двигатель.
Ничто не могло объяснить произошедшее. Не было ни черных дыр, ни червоточин, ни энергетических полей или инопланетных сканеров. В журнале корабля ничего не было зафиксировано — просто обычное путешествие на варп-скорости. Джим пересмотрел все данные и записи, даже самые неясные показания с Научной станции и данные из инженерной, которые никто, кроме Скотти, никогда не открывал. Все факты говорили об одном: Энтерпрайз не натолкнулась ни на что, что могло бы закинуть Джима в другую вселенную, в которой все было так же, за исключением существования Леонарда Г. Маккоя.
Так что к черту теорию параллельной вселенной.
Но всему должно быть объяснение, и Джим собирался его найти. Потому что единственное, что он понял после всех этих поисков — чем больше он пытается найти следы Боунса там, где они должны быть, тем больше осознает, что не хочет жить в мире, где его друг не существует. Что не может жить в этом мире.
Джим всегда гордился тем, какой он независимый. Как он вполне способен выжить сам, без помощи других. Большую часть своей юности он прожил без матери. Он пережил, когда Сэм и брат покинули его. С малых лет и до сих пор не было никого, от кого Джим зависел бы, и он всегда считал, что его эмоциональное состояние, каким бы изувеченным он не был, ни от кого не зависит.
До тех пор, пока в его жизни не появился Боунс. Боунс не хотел становиться частью жизни Джима. Особенно — после их знакомства в шаттле на пути в Сан-Франциско. Джиму пришлось потрудиться, чтобы завязать дружбу с Боунсом , и даже сейчас он понятия не имел, почему тогда это казалось ему настолько важным. Казалось, они с Боунсом стоят друг друга. Два неудачника, они сразу выделялись из толпы новобранцев Звездного Флота. То, что из всех новобранцев Джим сдружился с ворчливым доктором из Джорджии, казалось вполне логичным (вот бы Спок оборжался про себя, узнав, что Джим думает так).
В конце концов, Боунс уступил и, со свойственной ему ворчливой нежностью, смирился с присутствием в его жизни Джима.
Тогда Джим и представить себе не мог, что это станет началом дружбы всей его жизни.
Наверное, если бы Боунс внезапно не исчез из его мира, он никогда бы не понял, как много для него значит эта дружба. Только сейчас он понял, насколько привык, что Боунс всегда рядом, понял, как сильно в нем нуждается. Боунс сдерживал его, иногда так, что Джим и не замечал, и сейчас, когда Боунса нет, Джим чувствовал себя отстраненным от всего. Казалось, что, только потеряв его, он понял, что потерял что-то очень важное, потерял часть себя.
Если подумать, то он никогда еще не чувствовал что-то подобное. Он не хотел думать об этом, и не был готов делать что-то для решения этой проблемы. И неважно, что Боунс для него — гораздо больше, чем лучший друг. Он не жадный, ему хватит и того, что у него уже было. Джим не собирался жертвовать дружбой всей своей жизни только потому, что не мог держать свои мысли под контролем.
Джиму нужен был Боунс. Больше, чем кто-либо. Ничто не было важно, пока он не вернет его. Он поклялся больше ничему не придавать значения. Но сначала нужно вернуть Боунса.
***
Никто на борту корабля не помнил Боунса.
Когда на следующий день Джим вернулся к работе, сопровождаемый заинтересованными взглядами членов экипажа, он попытался что-нибудь выяснить. Узнав факты о существовании своего друга в этом мире, он понимал: шансы, что кто-то помнит Боунса, невелики. Но он знал — стоит попытаться. Он был в долгу перед Боунсом, и ему нужно выяснить, что случилось.
Это была сущая нелепица. Не было никакого смысла в том, что Джим хранил яркие воспоминания о нем, в слишком реальных чувствах, пробуждавшихся каждый раз при мыслях о друге — никто больше не помнил его.
Если это, как изначально считал Джим, был розыгрыш, то это был самый продуманный розыгрыш в мире. Для этого пришлось бы подделать все данные баз данных компьютера, которые Джим мог бы просмотреть, ища упоминания о Боунсе. Не говоря уже о том, что к некоторым из этих баз данных доступ имели лишь Джим и Спок. И не говоря о том, что, даже если это и была шутка, то что они сделали с самим Боунсом, чтобы спрятать его? Боунс никогда бы не согласился участвовать в подобном. Он без долгих раздумий согласился бы разыграть Джима, но никогда бы не участвовал в чем-то, что могло бы сделать ему больно.
Потому что именно это Джим и чувствовал — боль. Ему было больно от того факта, что его друга здесь нет, и еще больнее — от того, что никто, кроме него, не помнил Боунса. Как глава медицинской службы, Боунс в определенные моменты спасал жизнь каждого из старших членов экипажа. И не только. Боунс был их другом. Конечно, с большинством он не слишком церемонился, и эта дружба и близко не походила на дружбу между ним и Джимом, но все уважали друг друга, и это уважение выходило за рамки простого товарищества. Даже Спок, несмотря на его обычное противостояние с Боунсом, проявлял по отношению к доктору сдержанное уважение, и Джим знал, что, несмотря на ворчливость Маккоя, это чувство взаимно.
Мысль о том, что всего этого уже нет, что никто не помнит профессионального доктора и надежного человека, каким был Боунс, не только ранила Джима, но и злила его.
Никто его не помнил. Джим знал это: он уже пытался выяснить, но в ответ получал лишь озадаченные взгляды.
Конечно, Джим спрашивал напрямую, помнил ли кто-нибудь главврача Леонарда Маккоя. Он спрашивал о ранениях, которые, как он знал, получили члены экипажа, и попытался выяснить, как они это помнят. Результаты его поразили.
Сулу помнил об открытом ранении, которое он получил в сражении на вражеском корабле, но в его версии произошедшего М'Бенга зашил его, пока они летели обратно в шаттле, прежде чем Сулу мог умереть от кровопотери.
Ухура четко помнила день, когда ей поставили диагноз; причиной того, что несколько дней ее тошнило и лихорадило, были не простуда и не грипп, а ранее неизвестный паразит, который съел бы ее внутренние органы, если бы его вовремя не обнаружили. По ее словам, М'Бенга провел спасительную диагностику и провел операцию по удалению паразита. М'Бенга, а не Боунс, пусть Джим и помнил это так четко, как будто это произошло вчера, а не больше года назад.
Каждый член экипажа рассказывал Джиму похожую историю: сама болезнь или ранение никуда не исчезли, но ни в одном из рассказов не упоминался Боунс. Он знал, что М'Бенга — хороший доктор, и ни одна из операций не выходила за пределы его способностей, но все же. Это было неправильно. Несправедливо, что Боунс исчез, и никто, кроме Джима, не сожалел об этом.
Боунс заслуживал большего.
***
Джим решил, что ему нужно мнение постороннего. Нужно было поговорить с кем-то, кому можно доверять, с кем-то, кто знает его достаточно хорошо, чтобы не осуждать прежде, чем дослушает до конца. Он думал поговорить со Споком, но вскоре отбросил эту мысль. Спок выслушает его, в этом можно не сомневаться. И найдет сотню различных совершенно логичных объяснений тому, что Боунс существует лишь в воображении Джима. Нет, Спок — не тот, с кем можно обсудить подобное.
По крайней мере, не этот Спок.
Старый Спок — совсем другое дело. Сейчас Джим научился различать жизнь старого Спока и свою собственную, несмотря на то, как сложно это было поначалу. Так же, как и самому Споку. Преимуществом было то, что, Джим и Спок-из-его-времени все еще не были связаны ничем из того, о чем говорил другой Спок, а старый вулканец помнил их связь. Он бы выслушал Джима и не осудил его.
Кроме того, он знал Боунса из своего времени, и если Спок подтвердит существование Леонарда Маккоя хотя бы в одной вселенной, Джим будет знать, что надежда еще есть, и он сможет вернуть своего Боунса.
Удача словно отвернулась от Джима. Если доказательством этому не могло послужить то, что лучшее, что было в его жизни, исчезло, то он убедился в этом, связавшись с Новым Вулканом. Посол участвовал в каком-то ритуале, в ходе которого он должен был находиться в пустыне еще не менее пяти дней. Выходило так, что впервые, когда Джим действительно нуждался в совете старого вулканца, тот был недосягаем.
Если не считать обоих Споков, у Джима оставался единственный человек, с которым можно было поговорить.
Если Пайк будет в плохом настроении, или если Джим переоценил человека, который забрал его из Айовы, этот звонок погубит его карьеру быстрее, чем если бы он сообщил всему экипажу Энтерпрайз, что ищет Боунса. Ставки были высоки, но Джим слишком отчаялся, чтобы отступать. Никто и ничто не могло дать ему даже намека на то, что происходит. Джим был близок к тому, чтобы сойти с ума и был готов пойти на все, что угодно.
Он заперся в своей каюте — не хотел, чтобы во время разговора кто-то ему помешал — и вызвал Звездный флот.
Надо заметить, что это был самый неловкий разговор за всю карьеру Джима. Молодой офицер у панели управления был достаточно вежлив. Джим назвал себя и попросил перенаправить звонок в офис адмиралов. И только когда Джим сказал, с кем именно из адмиралов хотел бы поговорить, начались проблемы.
В этой вселенной не было адмирала Пайка. После исчезновения Боунса это было единственным, что изменилось. Несмотря на то, что это его беспокоило, Джим также чувствовал и облегчение. Особенно после того, как секретарь Звездного Флота сообщил, что у них имеется запись о капитане Пайке. Джим решил проверить, тот ли это человек, которого он пытается найти. Джим не понял, почему молодой человек выглядел нахмуренным и озабоченным, когда он оборвал соединение, закончил разговор, но проигнорировал это и загрузил досье капитана Пайка. Он не понимал, как отсутствие Боунса могло остановить повышение Пайка до адмирала. Если удастся с ним связаться, это уже не будет иметь значения. Может, старик будет заинтересован в рассказе Джима еще больше, если узнает, что происходящее затронуло и его судьбу.
Облегчение и надежды Джима рухнули, когда он открыл досье Пайка и увидел жирную пометку сверху.
Погиб.
Желудок Джима сделал немыслимый кульбит. Пайк умер, умер до того, как его повысили до адмирала. В этом было так же мало смысла, как и в отсутствии Боунса. Руки Джима тряслись, пока он вводил команды, чтобы вывести медицинское досье Пайка на экран. В этом файле Пайк тоже числился погибшим — погибшим в 2258 году.
Год, когда Нарада уничтожила Вулкан и чуть не уничтожила Землю.
Джим пробежался глазами по экрану, пытаясь выудить как можно больше информации. С каждой строчкой его желудок падал еще на пару дюймов.
Пайк был капитаном Энтерпрайз, как и помнил Джим. Он был взят в заложники Нероном, его допрашивали и пытали, пытаясь узнать коды планетарной обороны Земли. Джим и Спок вернули его на Энтерпрайз, но он умер во время операции, когда врачи пытались удалить слизня, которого Нерон использовал, чтобы Пайк выдал информацию. Согласно документу, во время операции на всем корабле отключилась искусственная гравитация. Один бесконтрольный взмах лазерного скальпеля стоил капитану жизни.
Хирургом, согласно документу, был Джоффри М'Бенга.
Джим помнил это. Он помнил отключение искусственной гравитации, когда они пытались оторваться от черной дыры, созданной красной материей, прямо перед тем, как их выбросило на борт перед варп-ускорением. Только Джим помнил, что операцию тогда проводил Боунс. Пайк, к счастью, был зафиксирован на операционном столе. Позже Боунс рассказал Джиму, как он был счастлив, что он не держал инструменты около Пайка в тот момент, когда корабль накренился, и гравитация отключилась. Боунс сказал, что это была чистая удача.
Та самая, которой не было у Пайка в мире без Боунса.
Ужасная смерть Пайка повлекла за собой новые неприятности — если Пайк умер из-за того, что другой хирург по-другому держал руки в ключевой момент, что насчет остальных пациентов, которых Боунс смог спасти благодаря своим способностям? Что насчет тех, кто умер бы, если бы их лечил не Маккой? Джим знал многих людей — не только людей, но и представителей других рас — которые живы только благодаря тому, что Боунс от них не отвернулся, потому что Боунс слишком упрямый, слишком настойчивый, или же просто слишком талантливый для того, чтобы позволить им умереть.
Джим после исчезновения Боунса и не задумывался об этом, и поразился сам себе, почему. Ведь без Боунса пациенты, которых он столько лет спасал, пациенты, которых невозможно было бы спасти без специальных навыков Боунса и его преданности работе, были бы мертвы.
Не все пациенты, конечно же. Но достаточное количество. Лишь бросив взгляд на список членов экипажа Энтерпрайз, Джим мог сказать, что он пополнился людьми, которые не существовали или погибли раньше времени, как минимум еще на десять человек. Джоанна, Пайк и десять членов экипажа, которые были живы, когда Джим вчера ложился спать. А если посмотреть внимательнее, их окажется еще больше. Теперь Джим думал, что то, что все его старшие офицеры остались живы — просто чудо. В конце концов, чудо то, что сам Джим еще жив — Боунс не раз спасал его, когда он был на волосок от гибели.
Все это было за гранью воображения Джима. Он даже не хотел думать о последствиях. Слишком часто успех переговоров или заключения договоров, в ходе которых решалась судьба целой планеты или колонии, зависел от обеспечения медицинской помощью. Политические последствия могли быть бесконечны, и не только они. Джим думал о милой дочке Боунса, о Пайке и о верных членах экипажа, которых внезапно не стало, и почувствовал, что к горлу подступает комок.
Это нужно было остановить.
Нужно было вернуть Боунса. Он понятия не имелкак, но нужно было вернуть. Это не было его личным эгоистичным желанием вернуть друга, это было куда важнее. Не только ему было необходимо, чтобы Боунс вернулся. У него, надо признать, были весьма эгоистичные причины вернуть Боунса. Но существование других людей зависело от того, будет Боунс жив или нет.
Это было даже хуже, чем мысль о том, что Боунс — единственный, кто исчез из этой реальности.
Авторские примечания:
Вся информация об именах и истории персонажей этой части взяты из Мемори Альфы или Мемори Беты, чтобы сохранить канонность.
История о Пайке основана на новелле по фильму Стар Трек (аудиокнигу читал Закари Куинто, и я очень рекомендую прослушать ее). В новелле по возвращению Пайка на Энтерпрайз искусственная гравитация была отключена на секунду. Последний раз, когда видели Боунса – прямо перед тем, как он забрал Пайка в медотсек после спасения. Нигде не упоминалось, когда именно Боунс оперировал Пайка, но я взяла на себя смелость предположить, что это происходило именно в момент отключения гравитации. Не могу сказать наверняка, я лишь додумала то, что было дано в фильме и новеллах. Просто объясняю, откуда взялась эта мысль, и она не так уж далека от канона.
Глава 3.Глава 3.
Через пять дней он сможет поговорить со старым Споком, а пока Джим мог только сидеть здесь, на борту корабля, и ждать, в этой реальности, где Боунса не существовало. Единственное, что еще давало ему надежду — возможность того, что из этого кошмара есть выход. Сейчас Джим знал только то, что здесь, на Энтерпрайз, он не нашел ни следа, ни единого воспоминания о Боунсе.
Он решил вести себя так, словно все в порядке, чтобы лишний раз не привлекать внимание команды. Несмотря на это, он не мог удержаться от поисков, не мог отказаться от мысли, что сможет найти какую-нибудь зацепку, которая поможет распутать этот кошмар, какое-нибудь доказательство существования Боунса. Все время он искал что-то, что покажет, что Боунс здесь, и что кто-то или что-то могущественное забрало его и попыталось стереть все следы его существования.
Но Джим ничего не нашел.
Любимое блюдо Боунса, персиковый коблер, которое Джим попросил добавить в меню репликатора в самом начале их пятилетней миссии, исчезло.
Вмятина в стене кабинета Боунса, которая была там с тех пор, как они потеряли трех офицеров охраны во время ужасного крушения шаттла, исчезла — равно как и все медицинские записи о том, что глава медицинской службы сломал восемь костей в правой руке, оставив эту вмятину на стене.
Н е было ни одного признака, что Боунс когда-либо находился на Энтерпрайз, ни малейшего.
Но он все никак не шел у Джима из головы. Теперь, когда физически его здесь не было, он стал единственным, о ком Джим мог думать. Психоаналитик здорово развлекся бы, анализируя его мысли, но Джим не был к этому готов. Пока нет. И, возможно, никогда не будет. Боунс был его другом. Лучшим другом. Его первым другом. Джим был очень благодарен ему за дружбу сейчас даже больше, чем когда-либо, и не станет рисковать ею. Впрочем, Боунс таковым его не рассматривал, и это весьма красноречиво говорило о ситуации.
Джим с радостью согласится на возвращение своего лучшего друга, даже если это значило бы, что придется навсегда отказаться от планов на что-то большее. Он уже привык к незаметной тоске, он сможет с этим справиться.
Но не сможет справиться со своими снами.
Джим боялся спать: каждый его сон был отравлен Боунсом. Он преследовал друга по всему кораблю, но успевал лишь мельком увидеть каштановые волосы и синюю форму, и Боунс сразу скрывался за углом. Боунс никогда от него не убегал, он шел по коридорам очень спокойно, но независимо от того, как быстро Джим бежал, ему никогда не удавалось поймать доктора. Больше никого не было, только Джим и силуэт Боунса, всегда находившийся на расстоянии. Иногда, стоило Джиму пуститься в погоню, начинала реветь сигнализация, и мигало аварийное освещение. Хуже всего было то, что в этих снах Боунс звал его. Казалось, на Энтерпрайз нет никого, кроме них. Боунс звал Джима, Джим в отчаянии звал Боунса, но они не могли найти друг друга. Джим не мог найти Боунса и не мог догнать его, и не мог остановить его от исчезновения.
После этих кошмаров Джим просыпался в холодном поту, тяжело дыша, а простыня запутывалась вокруг ног так, словно он бежал наяву, а не во сне.
Были и другие сны, иногда сразу после кошмаров — если Джиму удавалось снова уснуть. Эти сны были другими. В этих снах в темноте Боунс ласкал и касался его руками. Джим так ясно чувствовал его прикосновения, что протягивал руки навстречу, несмотря на то, что натыкался только на пустоту. Он не сомневался, что в этих снах он видел Боунса. Джим мог узнать прикосновение этих рук, даже не видя своего друга, мог узнать его голос, который горячо шептал на ухо Джиму грязные, возбуждающие вещи, а его дыхание жарким касанием опаляло кожу Джима.
После этих снов Джим тоже просыпался в поту, и тоже тяжело дыша, но невероятно возбужденный. После этих снов он чувствовал себя ужасно виноватым и опустошенным. Джим протягивал руку и начинал медленно дрочить, пытаясь удержать в голове голос Боунса, шепчущего ему на ухо, пока наконец не кончал.
Между этим снами и гнетущим чувством понимания, что это действительно лишь сны и ничего больше, Джим мог урвать себе не больше двух-трех часов в день, чтобы выспаться. Естественно, экипаж это заметил — это было несложно. Круги под глазами с каждым днем становились все темнее и отчетливее. Джим был отстраненным, рассеянным и порой так уходил в свои размышления, что не сразу замечал, что к нему кто-то обращается. Дважды он настолько был погружен в размышления, что вместо того, чтобы вызвать кого-либо из медиков или лично М'Бенгу через коммуникационную систему, он по открытому каналу произнес имя Боунса. Эти промашки стоили ему еще большего количества странных взглядов и очередного назначения на проверки у М'Бенги.
Так что, конечно, экипаж заметил. Никто ничего открыто не говорил, но Джим знал, что за спиной члены экипажа обмениваются взглядами. Он ничего не мог поделать с этим. Он не мог принять то, что Боунс никогда не существовал. Не был готов принять это ни сейчас, ни когда-либо. Джим готов был отказаться от многого в своей жизни, но не от Боунса.
Время тянулось в ожидании того, кто сможет помочь, а пока, все, что он мог делать — не отказываться от воспоминаний о своем друге и верить, что они настоящие. Боунс реален, и неважно, как много доказательств говорят об обратном. И Джиму придется смириться и скоротать эти дни, пока он не вернет своего друга обратно.
***
— Капитан, доктор М'Бенга попросил поговорить с вами.
Услышав эти слова от коммандера, Джим едва удержался от того, чтобы не закатить глаза, но это только привлекло бы больше внимания к кругам под глазами. Вместо этого он поднял глаза от ПАДДа, уткнувшись в который, он провел последний час и встретился взглядом со Споком.
— Доктор М'Бенга за эти три дня провел все обследования, которые были известны человечеству, и он не нашел никаких отклонений. Ему бы стоило отойти пока от этой проблемы.
Спок, как обычно, держал руки за спиной и переминался с ноги на ногу, но Джим готов был поклясться, что эта вулканская стойка всем своим видом показывала его неодобрение. Спок никогда бы не признался в этом, но Джим знает его достаточно хорошо, чтобы читать такие знаки. По крайней мере, он решил поговорить об этом в каюте Джима, а не на мостике перед всем экипажем. Джим решил, что хотя бы за это можно быть благодарным.
— Доктор беспокоится о вас, капитан. Равно как и другие члены экипажа.
Только не Спок. Беспокойство — это эмоция. Спок был только посланником, потому что все остальные решили перекинуть эту неприятную работу на него. Или же остальные просто хотели посмотреть, как он отреагирует на тот бред, который несет Джим.
— Спок, я в порядке. Давай забудем?
Спок едва поднял бровь.
— Капитан, я не могу игнорировать поведение, которое является потенциальной угрозой для членов экипажа.
— Хватит! — Джим положил руки на стол и поднялся, не желая, чтобы Спок смотрел на него сверху вниз. Ему не нравилось прибегать к авторитету капитана, чтобы его услышали, но Спок зашел слишком далеко. — Мне не нравятся ваши намеки, коммандер.
Резкий тон Джима не впечатлил Спока.
— Очевидно, что вы не спите. На посту вы невнимательны, иногда даже рассеянны. По словам доктора, во время первого осмотра, три дня назад, вы бредили.
— М'Бенга не имеет права обсуждать результаты моего обследования с тобой!
— Имеет, если речь идет о вашей способности командовать кораблем, и вы об этом знаете.
Джим ненавидел себя за то, что злился, в то время как Спок, как обычно, оставался равнодушным, но ничего не мог с собой поделать. Он слишком устал, слишком запутался, слишком многое перенес. Шел четвертый день, а он ни на шаг не приблизился к выяснению, что за чертовщина творится в этой вывернутой реальности.
— Что вы пытаетесь сказать, коммандер? — огрызнулся Джим, намеренно подчеркнув звание Спока. — Вы здесь, чтобы освободить от обязанностей капитана? Что это, бунт на корабле под предлогом медицинских показаний?
— В данный момент в мои намерения не входит снятие с вас полномочий, Джим.
Спок подчеркнул имя Джима так же, как тот подчеркнул его звание. Черт возьми, два года Джим пытался наладить отношения с коммандером и просил называть его по имени, и впервые за все время он назвал его так, практически сказав, что Джим не в состоянии командовать кораблем.
Потрясающе.
— В данный момент? Что ж, спасибо за предупреждение, коммандер. Теперь я буду чутко спать. Мы закончили?
Спок покачал головой.
— Сегодня утром мы получили звонок от командования Звездного Флота. Гражданская Джослин Трэдвей подала на вас жалобу. Она сказала, что три дня назад, в 17:00 вы звонили ей домой, и, цитирую, «досаждали ей вопросами, которые касались ее личной жизни».
Джослин не нравилась Джиму еще с тех пор, как он узнал, что произошло между ней и Боунсом, но теперь эта неприязнь выросла в десять раз. Почему эта стерва не могла довольствоваться потягиванием мятного джулепа на этих скучных посиделках в высшем обществе Атланты и оставаться в стороне от важных дел других людей? Но Спок еще не закончил.
— Кроме того, командование Звездного Флота проинформировало меня, что в тот же день вы пытались связаться с капитаном Пайком. Только вы назвали его адмиралом Пайком, и, по всей видимости, не знали, что он мертв уже больше двух лет.
Джим пожал плечами:
— Что ты ожидаешь от меня услышать, Спок? Я искал кое-что и, насколько я знаю, я не обязан сообщать о своих действиях, пока они не касаются корабля.
Спок приподнял бровь:
— Вы хотите сказать, что все это — недоразумение?
— Я хочу сказать, Спок, что тебя это не касается. Я делаю свою работу, и если у тебя нет против меня ничего, кроме нескольких ненужных звонков, нам больше не о чем говорить.
Спок несколько секунд просто смотрел на капитана; Джиму казалось, что он видит, как крутятся шестеренки в его вулканской голове.
— Капитан, есть что-то, о чем мне следует знать?
Да. Споку следовало знать о Боунсе. Равно как и всем остальным на этом чертовом корабле. Но Джим прямо не скажет об этом коммандеру — тогда Спок немедленно освободит его от командования. Вероятно, он утащит его в медотсек в ближайшем обозримом будущем. И если и есть место на корабле, где Джим не хотел оказаться прямо сейчас, то там, где присутствие Боунса было абсолютно очевидно и радостно для него.
— Я сказал, нам не о чем говорить. Вы свободны, коммандер.
Спок посмотрел на Джима на секунду дольше обычного — очевидно, он не поверил ни одному слову. Но, в конце концов, он кивнул:
— Конечно, капитан. Мы достигнем Нубирианской колонии в течение часа.
— Хорошо. Дайте мне знать, когда мы прибудем на орбиту.
— Конечно.
Спок, не сказав ни слова, покинул каюту, но Джим знал, что теперь он будет находиться под пристальным вниманием своего коммандера. Это значило, что Ухура и как минимум половина мостика тоже будут глаз с него не спускать. До возвращения посла Спока из пустыни осталось два дня. Джим надеялся, что тот сможет ответить на его вопросы, потому что он больше не собирался держать все в себе.
***
Джим боролся с железной хваткой Спока, когда они материализовались в транспортаторной. Его не заботило, что об этом думает Скотти и остальные члены экипажа. Он, черт возьми, капитан, у Спока не было никаких прав утаскивать его с дипломатической миссии.
Или как еще можно назвать поспешный побег с удаленной колонии Луны. Джиму было все равно, сейчас он хотел только вернуться обратно и заставить их ответить на свои вопросы.
Одновременно с тем, как эти нубирианцы выглядели очень приятными и улыбчивыми, они вдобавок почти наверняка что-то знали о Боунсе, и ничто во вселенной не могло остановить Джима в его желании получить от них ответы. Силой, если придется, и всей дипломатической тактичностью, черт бы ее побрал!
Единственное, что удерживало Джима от того, чтобы отдать приказ Скотти опустить его обратно в колонию — Спок, который мертвой хваткой вцепился в его руку, и чертова сила вулканца: он просто оттолкнул бы Джима от транспортатора. Два офицера охраны стояли позади с широко открытыми глазами, наблюдая, как их капитан боролся с коммандером, и не спешили на помощь. Они не принимали ничью сторону, но Джима знал: один приказ Спока — и они были бы тут как тут.
— Черт возьми, Спок, отпусти меня!
— Капитан, — голос Спока был до раздражения спокойным, и он не ослабил хватку. — Я вынужден настаивать, чтобы вы прошли к доктору М'Бенге для дальнейшего осмотра. Ваше поведение в течение встречи с представителями колонии...
— Плевал я на поведение! Эти ублюдки что-то знают, они знают о Боунсе. Мне нужно выяснить, что с ним случилось!
— Капитан, боюсь, учитывая недавние события, я не могу подчиниться приказу. Я настаиваю, чтобы вы позволили М'Бенге провести осмотр.
И тут, словно по команде, дверь в транспортаторную открылась, и в комнату зашел М'Бенга в сопровождении младшего медика и медсестры. Внимание Джима было приковано к гипоспрею в руках доктора. Нужно было все объяснить Споку прежде, чем его вырубят. Спок крикнул, чтобы М'Бенга был готов к, как он выразился, «бредящему и истеричному капитану», так что Джим знал: первое, что сделает доктор — вколет ему успокоительное.
Этого не должно было произойти.
Только не в тот момент, когда в пределах поискового радиуса замаячили новости о Боунсе.
Он быстро развернулся и положил руки на плечи Спока, медленно отряхивая форму вулканца:
— Спок, нубирианцы что-то знают. Они так много рассказали мне, ты же был там! Я знаю, вы не помните Боунса, и никто на борту не помнит, но он существует, и нубирианцы, возможно, помогут выяснить, что с ним произошло.
Спок взглянул прямо на Джима, и, если бы Кирк не знал его так хорошо, он мог бы поклясться, что в темных глазах, обращенных к нему, была печаль.
— Капитан. Джим. Я знаю, что с тех пор, как ваше состояние начало ухудшаться, вы уверены в том, что Леонард Маккой является членом экипажа, но это не так. Доктор М'Бенга сообщил мне об этом, когда факт, что ваши галлюцинации влияют на ваше поведение, стал очевидным. Могу вас заверить, Леонарда Маккоя нет ни на борту корабля, ни в Звездном Флоте. Более того, нубирианцы из этой колонии больше года не вступали в контакт ни с одним представителем Звездного Флота. Было бы нелогично предполагать, что они обладают знаниями о местонахождении офицера Звездного Флота, независимо от того, существует он или нет.
Джим покачал головой, все еще пытаясь высвободить руку из захвата Спока, но тот не отпускал его от себя ни на дюйм.
— Джим. Ты должен выслушать меня. Нубирианцы ничего не знают. Они не могут ничего знать, потому что Леонарда Маккоя никогда не существовало. Сейчас нам важно выяснить, почему ты — единственный, кто пострадал от этого странного явления, и найти, как это вылечить.
— Нет!
Джим не знал как, но он не должен позволить М'Бенге и его медикам стереть воспоминания о Боунсе или заставить его поверить в то, что друга не существует.
— Лидер нубирианцев сказал мне, что знает о Боунсе!
Джим никогда не забудет момент, когда это произошло. Спок стоял рядом. Его должны были предупредить, что нубирианцы — телепаты. Не сенсорные, как обыкновенные вулканцы, а с полным набором телепатических особенностей, способные читать ваши сокровенные мысли вне зависимости от того, хотите вы этого или нет. Возможно, это было в докладе Спока, который тот составил перед тем, как они спустились в колонию, но его могли бы и предупредить.
Джима застали врасплох, когда лидер колонии сделал шаг вперед во время стандартной встречи-приветствия. Он просто с грустью посмотрел на Джима, а в его огромных раскосых глазах, широких и невероятных, читалась печаль. Джим не почувствовал никаких признаков того, что это маленькое создание прочитало его мысли.
«Мы скорбим о вашей потере, капитан. Тот человек оставил дыру в вашей душе».
Вот что сказал нубирианец. Спок все время был рядом с Джимом, он должен был слышать. Почему же он не понимает?
— Нубирианцы — телепаты, капитан. Они видят только то, что позволяет увидеть ваш разум. Вы уверены, что потеряли одного из членов экипажа, одного из тех, кто, по вашему мнению, должен быть на борту, но никто его не помнит. Именно это и почувствовал нубирианский лидер — потерю, которую вы в самом деле чувствуете. Но то, что эмпат почувствовал переданное вами чувство потери не значит, что потеря реальна. И ради дальнейших дипломатических отношений с нубирианцами я не могу позволить вам вернуться на планету и продолжить начатый вами агрессивный допрос.
— Но Боунс реален! Черт возьми, Спок, я не сошел с ума. Он — мой друг уже больше пяти лет!
Спок покачал головой и сильнее сжал руку Джима.
— Я не могу объяснить вашу уверенность в этом, но я разберусь. Как ваш помощник и как ваш друг, я прошу вас поверить мне. Леонарда Маккоя никогда не существовало. Его нет ни в одной базе данных, и он никогда не был членом Звездного Флота.
— Тогда как же я впервые поднялся на борт?
Спок был в растерянности, и на этот раз необязательно было знать особенности вулканских эмоций, чтобы это заметить.
— Боюсь, я не могу дать вам точный ответ, капитан.
— Во время нашей первой миссии, в день, когда Вулкан был уничтожен. Я был отстранен от службы, когда всех кадетов призвали после вулканского призыва о помощи. Боунс протащил меня на Энтерпрайз. Без него меня бы здесь не было.
Мысль о том, что без действий Боунса в тот день все могло закончиться уничтожением не только Вулкана, скрутила его желудок в тугой узел. Но Земля была на месте, так что произошло что-то еще, что позволило ему остановить Нерона.
— Капитан, я не имею представления, о чем вы говорите.
— Как я поднялся на борт в тот день, черт возьми! Я был отстранен от службы за установку подпрограммы в тест Кобаяши Мару, разве нет?
Спок поднял бровь:
— Да, вы были отстранены от службы. Тем не менее, капитан Пайк счел целесообразным отменить распоряжение об отстранении. Он принял вас на борт в качестве тактического офицера, и вы были повышены до первого помощника до того, как он отправился на Нараду. Если бы капитан Пайк не умер по возвращении на Землю, ему пришлось бы отвечать за то, что он взял вас на борт, пока вы были отстранены, но он настаивал на том, что вы должны были участвовать в этой миссии.
— Нет. Нет, нет, нет, черт возьми! Все было не так! Боунс протащил меня на борт, и Пайк так разозлился! Боунс сказал потом, что взял меня с собой, потому что я выглядел слишком жалко. Он ввел мне какой-то противовирусный препарат и протащил на борт, и Пайк сначала был взбешен как черт! Вот как все было!
Джим знал, что его крики для коммандера не имеют смысла, и что с каждым словом он все больше походил на сумасшедшего, но он ничего не мог поделать. Он должен был выговориться, в тщетной надежде, что они смогут разбудить в ком-либо воспоминания. Но, глядя на бесстрастное лицо Спока он понял, что шансов нет.
— Капитан, это зашло слишком далеко. Я вынужден просить вас проследовать за доктором в медотсек.
— Спок...
— Нет. Я настаиваю на вашем медосмотре. Нам нужно найти и устранить источник вашего бреда прежде, чем вашей памяти будет нанесен урон. Кроме того, необходимо убедиться, что это не заразно.
— Нет. Черт возьми, мои воспоминания реальны! Это ваши искажены. Кто-то забрал Боунса и заставил всех, кроме меня, забыть о нем. Мне нужно его найти!
Спок закрыл глаза на секунду дольше обычного, и кивнул кому-то позади Джима, издав звук, который по вулканским меркам можно было назвать вздохом.
— Простите, Джим. Но ради экипажа и ради нашей миссии я должен убедиться, что вы получите должное лечение. Доктор, пожалуйста, проводите капитана в медотсек и каждый час информируйте меня о его состоянии. Сделайте заметку в корабельном журнале: в случае, если результаты вашего осмотра останутся без изменений, я временно сниму с капитана его полномочия по состоянию здоровья и временно приму на себя командование кораблем.
— Погодите секунду!
Но протест Джима так и не сорвался с губ, когда он почувствовал холодный конец иглы гипоспрея, упирающийся ему в шею. Острое жало впилось в кожу и он почувствовал, как лекарство ввели в кровь, и спустя несколько секунд мир вокруг него расплылся и погрузился в темноту.
Название: AsQ
Фандом: ST XI
Переводчик: captshat
Бета: энакин
Оригинал: AsQ, автор — laughter_now, разрешение на перевод — получено
Размер: макси, 55761 слово
Пейринг/Персонажи: Джеймс Т. Кирк/Леонард «Боунс» Маккой
Категория: слэш
Жанр: AU, ангст, драма, хёрт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: День начался как обычно. Настолько обычно, что только к концу второй половины дня Джим понял, что что-то не так. Боунса почему-то не было в медотсеке во время напряженной смены, но не это было самое страшное. Самым ужасным, совершенно кошмарным, оказалось то, что Боунса вообще не было на борту. Более того, никто из членов экипажа даже не слышал о Леонарде Маккое. Судя по записям, никто с таким именем никогда не служил в Звездном Флоте. О Маккое вообще не было никаких данных. Все было настолько неправильно, что Джим не мог найти слов, чтобы описать происходящее.
Примечание: Мне не принадлежит ничего, связанное с франшизой Стар Трека. Никаких нарушений авторских прав нет. Фик впервые размещен 5 октября 2009 года под названием «Под откос».
Информация:
Персиковый коблер - традиционный американский десерт: представляет собой вареные персики в легком сиропе, покрытые крупной крошкой домашнего овсяного печенья, подаётся горячим в глубоком блюде, обыкновенно вместе с пиалой охлаждённых густо взбитых сливок, которые гости кладут каждый по вкусу.
Мятный джулеп - охлажденные смешанные напитки, состоящие из алкогольных напитков, сиропов, соков и побегов свежей мяты.
Глава 1.Глава 1. Под откос
В рекламе Звездного Флота никогда об этом не говорят, но, главным образом, жизнь на звездном корабле представляет собой рутину. Даже жизнь на Энтерпрайзе, несмотря на репутацию этого корабля. Но это правда — лишь небольшой процент от общего времени они проводили, участвуя в космических сражениях и перестрелках, погонях на варп-скоростях, и дальних миссиях, которые заканчивались выбросом адреналина при попытках сбежать от очередной новой враждебной расы.
Что занимает большую часть жизни на корабле? Скучные переговоры, дежурства, в ходе которых ничего не происходит, и наблюдения за звездами, пока корабль несется на максимальной варп-скорости. Одним словом, рутина.
Но даже самый большой авантюрист, капитан, который притягивает к себе проблемы как магнит, в итоге стал жертвой этой рутины. Даже Джеймс Тиберий Кирк.
Неудивительно, что день, который стал самым драматичным в жизни Джима, день, который повлиял на него сильнее, чем разрушение USS Кельвина и смерть его отца столько лет назад, начался как очередной обычный день. Он был заполнен таким количеством привычных действий, что Джим мог бы прожить его с закрытыми глазами.
Джим проснулся в 7:00, поднявшись со звонком будильника.
Побрился, почистил зубы, принял душ, надел чистую форму.
Пошел в столовую за своим обычным завтраком: кофе (черный, без сахара), глазунья из двух яиц, два тоста. И никаких фруктов (потому что Боунса не было рядом, и никто не будет надоедать ему рассказами о полезном питании и витаминах, и о том, какими ужасными способами он может умереть, если будет питаться неправильно).
В 7:45 Джим поднялся на мостик и выслушал отчет гамма-смены, такой же скучный, как и вчерашний. Как только все дежурные офицеры альфа-смены заняли свои посты, и смена дежурного караула завершилась, Джим сел в капитанское кресло и вернулся к еще одной типичной смене.
Он прочитал отчеты.
Подписал запросы от инженерной.
Пронаблюдал с главного экрана за проносящимися мимо звездами, которые благодаря варп-путешествию превращались в ярко-желтые линии.
Прослушал общее объявление Чехова о том, что некоторые усовершенствования, запланированные инженерной, могут в течение часа влиять на искусственную гравитацию D-палубы.
Почитал еще отчеты.
Повертелся в кресле — просто потому что он мог.
Наконец, спустя семь часов после того, как он вышел из турболифта этим утром, Джим нарушил привычный распорядок. Передав управление кораблем Споку, он поднялся, одернул кофту, и пошел в медотсек к Боунсу для не-совсем-плановой-вакцинации, которую один хороший врач наконец уговорил его пройти.
Именно тогда Джим начал понимать, что все стало неправильным.
Он зашел в главную каюту медотсека; Боунса нигде не было видно. Не сказать, что это необычно: доктор все время где-то хлопотал по своим врачебным делам. Но Боунс четко дал Джиму понять, что если в 15:00 тот не будет как штык в медотсеке, он самолично загонит Джима на мостике и там же сделает укол, и в этот раз — не в шею.
Кирк знал своего друга достаточно хорошо, и верил, что в плохом настроении Боунс был вполне способен заставить Джима спустить штаны перед всей альфа-сменой, а получить укол в задницу на глазах у всех старших офицеров совсем не входило в планы Джима. Таким образом, после многих попыток избежать вакцинации, Джим вынужден был признать свое поражение и согласиться на прививку. Он думал, Боунс будет ждать его с гипоспреем в руке и триумфальной ухмылкой на лице.
Вместо этого, все, что увидел Джим — это пустые койки и медсестру Чепел, которая сидела за своим столом и вводила что-то в ПАДД.
— Боунс? – позвал Джим, надеясь, что друг услышит его и поторопит свою задницу совершить задуманное.
Медсестра посмотрела на него, слегка нахмурившись, встала из-за стола и постучала в закрытую дверь небольшого кабинета Боунса.
— Доктор? Капитан прибыл для вакцинации.
Джим посмотрел на закрытую дверь в некотором замешательством. Боунс никогда не закрывал дверь, за исключением тех моментов, когда режим работы уже не имел для него никакого значения, и он был на дежурстве так долго, что ему просто необходимо было вздремнуть час или два между сменами. Но, несмотря на то, что это показалось Джиму необычным, одной только закрытой двери было недостаточно, чтобы понять, что все не так. Боунс, в конце концов, был его лучшим другом, и Джим собирался выяснить, в чем причина такой внезапной скрытности.
Дверь кабинета открылась спустя несколько секунд после стука, и его словно ударили поддых, не оставив никаких сомнений в том, что происходящее было ужасно неправильным. Из кабинета вышел М'Бенга.
Он не должен был там находиться.
То есть, конечно, он должен был быть на корабле, и именно в медотсеке он должен был дежурит в свою смену, поэтому «не должен был» было не самым верным утверждением. Ключевым словом было «в свою смену». Боунс и М'Бенга всегда работали в разные смены. Когда один был на альфа-дежурстве, другой выступал в бета— или гамма-смену. Они не работали в одну смену, если того не требовали обстоятельства. Чрезвычайной ситуации не было, иначе Джим был бы в курсе: если его не проинформировали, то с субординацией команд явно что-то было не так, и Джим точно знал, что в эту альфа-смену должен дежурить Боунс. Черт возьми, Боунс практически приказал ему явиться в медотсек, конечно он должен был быть здесь.
М'Бенга, казалось, не замечал несостыковок. Увидев Джима, он улыбнулся и указал на одну из кушеток.
— А, капитан. Наконец-то. Я уже думал, что мне придется прийти на мостик, чтобы сделать вам укол. Присядьте на секунду, это не займет много времени.
Джим в замешательстве осмотрел каюту, желая знать, где же может быть Боунс. М'Бенга действовал так, словно это именно он ожидал Джима вместо Боунса, от которого изначально исходила инициатива сделать прививку в шею Джима.
Нельзя сказать, что Джим хотел, чтобы его лечил другой врач. М'Бенга уже лечил его, он был хорошим доктором.Боунс не взял бы его в свою команду, не будь он таким. Неправильным было то, что сейчас здесь должен быть Боунс, а не М'Бенга, на которого свалили всю работу его коллеги.
Если бы Боунс поменялся сменами по каким-то причинам, М'Бенга сказал бы что-то. Если бы Боунс заболел, Джиму уже доложили бы об этом. И лучше бы они так и сделали.
— Капитан? С вами все в порядке?
Джим даже не заметил, как М'Бенга подошел, и очнулся только когда доктор встал прямо перед ним. Он немного нахмурился, но сейчас внимание Джима занимал гипоспрей в его руках. Видимо, он не понимал замешательства Джима. Джим хотел получить ответы на вопросы и спросил первое, что пришло в голову:
— А где Боунс?
Джим вздрогнул, когда рука М'Бенги дрогнула от удивления; он вколол гипоспрей с большей силой, чем было необходимо для такой прививки.
— Ай! Боунс что, научил вас, как сделать укол еще больнее?
М'Бенга сделал шаг назад, и залегшая между его нахмуренных бровей складка стала еще глубже.
— Кто?
Их миссия длилась уже два года, и Джиму казалось, что все уже знают прозвище доктора, особенно медперсонал. В конце концов, прошло уже достаточно времени.
— Боунс. Доктор Маккой. Он мне покоя не давал с этой прививкой, и должен был сегодня делать укол.
Джим не знал М'Бенгу достаточно хорошо, чтобы по выражению лица понять, что происходит у того в голове, но не нужно быть гением, чтобы заметить, что доктор выглядит крайне растерянным. Он положил гипоспрей на поднос и взял в руки трикодер.
— Капитан, вы уверены, что чувствуете себя нормально?
— Конечно, нормально. Почему вы спрашиваете?
— Потому что это я почти неделю уговаривал вас спуститься сюда для проведения вакцинации. И я назначил прием на сегодня. Если вы помните, только вчера я говорил вам, что буду вынужден подать рапорт в Звездный Флот, если вы не сделаете прививку прежде, чем мы прибудем в нубирианскую колонию.
Нет, Джим не помнил. Он не помнил ничего из этого, потому что это был не М'Бенга. Все это время это был Боунс. Джим помнил его угрюмое ворчание, его «Черт возьми, Джим, это просто укол! Ты ведешь себя как ребенок, а не как капитан звездного корабля». Он помнил не слишком тонкие намеки на то, куда Боунс воткнет ему гипоспрей, если Джим не сделает необходимые прививки (эти угрозы занимали фантазию Джима ночью, но это была уже совсем другая история). Никогда, ни разу Джим не говорил обо всем этом с М'Бенгой. И Джим был уверен, что никто не угрожал ему подать официальный доклад Звездному Флоту в случае, если он не подчинится. Боунс никогда бы так не сделал. У Боунса были другие способы заставить Джима слушаться, а угрозы в случае упрямства Джима обычно сводились к публичному унижению и в любом случае имели куда больший эффект, чем официальные предостережения. Боунс работал с большинством вещей лучше, чем кто-либо другой, и Джим не собирался просто так оставлять это дело.
Важным было то, что Джим был записан на вакцинацию к Боунсу. Боунс убедил его сделать эту прививку в первую очередь. Тогда почему же М'Бенга говорит, что они обсуждали этот вопрос, и, по его словам, не раз?
Мягкий сигнал трикодера прервал размышления Джима, и тот не слишком аккуратно отмахнулся от нарушителя своего спокойствия. Поднявшись с кровати, Джим попытался пройти мимо М'Бенги.
— Где Боунс? Мне нужно с ним поговорить.
Рука сомкнулась вокруг его плеча, и чертов трикодер снова начал пищать — М'Бенга продолжил обследование. Джим начинал злиться. Злиться и волноваться. То, что М'Бенга продолжал удерживать его руку, только всё усугубляло. Джиму не нравилось, что его задерживают в хороший день, он предпочитал, чтобы все быстро закончилось, нежели оставаться тут. Он с большей силой стряхнул руку врача, чем было необходимо, и отошел от кушетки, осматривая медотсек в тщетной попытке найти Боунса: вдруг он неподалеку, Джим просто его не заметил. М'Бенга поднял руки, словно пытался успокоить напуганное животное.
— Капитан, вам лучше присесть. Не знаю, что происходит, но мне хотелось бы обследовать вас более внимательно.
Джим потряс головой.
— Не раньше, чем я поговорю с Боунсом.
— Сэр, у нас нет никого с таким именем.
Джим потряс головой, застигнутый врасплох чувством внутри него, таким темным и угрожающим, что он не мог — не хотел — называть его. Джим подавил это чувство, решив, что для всего происходящего должно быть разумное объяснение. Если это был чей-то розыгрыш, то расплата за него будет просто адской. Потому что розыгрыш был несмешной. Вообще.
— Хватит! Хватит. Это приказ. Я хочу поговорить с доктором Маккоем прямо сейчас.
М'Бенга неуверенно осмотрелся, словно ища помощи.
— Капитан, я понятия не имею, о ком вы говорите.
Не похоже, что М'Бенга шутил, но это было единственным объяснением. Так что да, точно, он явно шутил: другого объяснения поведению доктора просто не было.
— Доктор Леонард Маккой. Черт возьми, ты знаешь его! Он мой начальник медицинской службы.
М'Бенга нервно прикусил губу, дернув рукой так, словно снова хотел взять трикодер и продолжить обследование, которое Джим прервал секунду назад.
— Сэр, это я ваш главврач.
Джим не знал, смеяться ли ему или это был тот момент, когда стоило бы воспользоваться служебным положением и посулить превысить свои полномочия и нахеть на младшего по званию с угрозами. М`Бенга был, конечно, хорошим врачом, но этот фарс пора было прекращать.
Тряхнув головой, Джим отодвинул его в сторону коммуникационной консоли. Краем глаза он заметил, что медсестра Чепел наблюдала за ним с широко распахнутыми глазами. И черт ее дери, если эта херня с «я-понятия-не-имею-о-ком-вы-говорите» продолжится и с ней: Джим видел, как она только вчера разговаривала с Боунсом.
Разозленный, он положил руку на консоль и активировал ее.
— Компьютер, местоположение доктора Леонарда Маккоя.
— Членов экипажа с таким именем, находящихся в данный момент на борту корабля, не найдено. Пожалуйста, уточните ваш запрос.
У Джима закружилась голова, сердце забилось быстрее. Этого не могло быть. Если это и был розыгрыш, то самый продуманный из всех, которые ему доводилось видеть. Но у них не получится провести его. Он знал, что Боунс на борту корабля; пытаться заставить его поверить в обратное — самая нелепая идея.
— Компьютер, зарегистрируйте текущее положение офицера Звездного Флота лейтенанта-коммандера Леонарда Г. Маккоя, идентификационный номер Звездного Флота 0422-16-09B, код авторизации Кирк 77429Альфа.
— Неверный запрос, — вежливо проинформировал его компьютер, — неправильный идентификационный номер. В базе данных нет записей о Леонарде Г. Маккое.
Джим отошел от консоли, уставившись на нее так, словно это могло помочь ему что-то понять.
Номер не мог быть неправильным — он помнил его так же хорошо, как свой собственный и знал его с их первого года в Академии. Здесь была какая-то ошибка.
— Компьютер, проверь идентификационный номер Звездного Флота 0422-16-09B, код авторизации Кирк 77429Альфа.
— Неверный запрос. Неверно указан идентификационный номер Звездного Флота. Данный идентификационный номер не отображается в базе данных. Пожалуйста, уточните запрос.
Джим почувствовал, что на его плечо тяжело опустилась чья-то рука, и обернулся, рефлекторно держа руки так, словно собрался защищаться. Это был всего лишь М'Бенга; он стоял слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, а его лицо было серьезным как никогда. В руках он держал трикодер, но Джима гораздо больше заботили два офицера охраны, стоящие позади М'Бенги. Джим понятия не имел, когда доктор успел их вызвать, но они были здесь, и, очевидно, внимательно следили за своим капитаном.
Все происходящее давно перестало быть забавным, и если оно не собиралось прекратиться, Джим решил впервые за свою карьеру капитана созвать трибунал.
— Доктор...
— Капитан, вам следует пройти со мной. Вы проявляете признаки странного поведения, налицо симптомы галлюцинаций. Мне необходимо обследовать вас и выявить причины, что вызвали всё это.
Джим потряс головой и отступил на шаг. Он не заметил, что офицеры охраны наблюдали за ним еще внимательней, словно он мог сорваться в любую секунду. Но он все еще был капитаном, и, вне всякого сомнения, он не собирался бежать с собственного корабля. Расправив плечи, Джим посмотрел М'Бенге прямо в глаза.
— Я никуда не пойду, пока не поговорю с доктором Маккоем.
Эти слова как будто ранили М'Бенгу, слова Джима словно послужили доказательством какой-то ужасной правды, на которую тот до этого момента закрывал глаза.
— Капитан, здесь нет никакого доктора Маккоя.
— Конечно, он здесь! Черт, я разговаривал с ним только вчера. Я знаю, и вы с ним говорили: он вступал на пост в альфа-смену, а вы сдавали гамма-смену.
Доктор вздохнул и потряс головой.
— Я всю неделю работаю в альфа-смену, сэр. Вчера в гамма-смену работал Рамирес. На борту Энтерпрайза нет и никогда не было ни доктора Маккоя, ни доктора Боунса. Вы слышали компьютер: во всем Звездном Флоте нет никакого доктора Маккоя.
Джим все еще качал головой, осознавая, как жалко он сейчас выглядит.
— Нет.
— Да, — голос М'Бенги был слишком мягким, слишком понимающим — таким непохожим на то, как с почти выжившим из ума Джимом обращался бы Боунс. — Я говорю правду, капитан. Вот почему необходимо, чтобы вы пошли со мной, и я смог бы вас обследовать. Необходимо понять, что случилось.
Джим рассмеялся бы, если бы истерический смех не забил последний гвоздь в крышку его гроба его диагноза сумасшедшего и помешанного. М'Бенга только что повторил не раз, что никогда не слышал о Боунсе. В базе данных Звездного Флота не было никаких записей о Леонарде Маккое. Но только Джим все равно понимал, что этого не может быть. Он помнил, как разговаривал со своим лучшим другом в этом самом кабинете меньше чем двадцать часов назад. Джим знал, что Боунс существует. Знал, потому что за последние пять лет он был единственной константой в жизни Джима. Джим знал, что Боунс существует, потому что он уже не мог представить свой мир без Боунса.
Но именно это и сказал М'Бенга. Боунса не было.
«Неправильно» ни на йоту не могло описать происходящее.
Глава 2.Глава 2.
Физически Джим был в порядке. Он и так это знал, но М'Бенга подтвердил это только после получаса тщательных обследований. Джим терпеливо и – так не в его характере – спокойно ждал, цепляясь за мысль о том, что, как только доктор закончит, он сможет уйти и наконец-то разобраться во всем. Было сложно просто так сидеть на месте, когда М'Бенга бросал на него взгляды, говорящие о том, что он беспокоится за рассудок капитана.
Но Джим держал рот на замке и больше не упоминал Боунса, несмотря на то, как сложно это было. Он хотел выяснить, что происходит, но если М'Бенга скажет, что он болен, и сейчас не в состоянии командовать кораблем, это только усложнит дело.
Доктора явно не удовлетворили результаты обследования, но спустя некоторое время у него, видимо, закончились тесты, с помощью которых он мог обследовать Джима. В итоге результаты были неубедительные. Физически Джим был в порядке, но М'Бенга диагностировал стресс и авитаминоз, вколол ему гипоспрей и освободил от службы до конца дня. Гипоспрей — это не успокоительное и не смирительная рубашка, так что Джиму не на что было жаловаться.
Вернувшись в свою каюту, он сел за компьютерную консоль и попытался выяснить, что же, черт возьми, происходит. Если в его жизни и было то, в чем он был железно уверен, так это было существование Леонарда Маккоя, и что у него было полное право быть здесь, на корабле, с Джимом. Именно эта уверенность заставила его искать объяснение тому, что мир перевернулся с ног на голову. Боунс существует. Это факт. Теперь Джиму осталось лишь выяснить, почему все в медотсеке считают, что тот — лишь плод его воображения.
Но вскоре стало понятно, что М'Бенга и члены медотсека — не единственные, кто считает, что в этой вселенной не существует Леонарда Маккоя.
В списке экипажа Энтерпрайз не зарегистрирован ни Леонард Г. Маккой, ни кто-то еще с похожим именем.
Джим еще раз ввел те же запросы, что и в медотсеке, но результаты остались без изменений. Леонарда Маккоя не было на борту Энтерпрайз. Леонард Маккой не зарегистрирован в базе данных Звездного Флота. Боунс не служил на другом корабле или другой космической станции. Боунс вообще не был членом Звездного Флота. Идентификационный номер Боунса не распознается. И нет никого из членов Звездного Флота с таким номером.
Одним из преимуществ капитана — и одной из причин, почему Джим боялся, что М'Бенга объявит его психически нездоровым и заберет эту привилегию — был неограниченный доступ. Не к любому виду совершенно секретной информации, а ко всем базам данных Земли. И чем больше он искал его, тем сильнее у него сосало под ложечкой из-за неприятного чувства.
Никто по имени Леонард Маккой за прошедшие десять лет не получал степени доктора медицины. И никогда не получал.
Никто с таким именем не был студентом медицинского колледжа, или вообще любого университета в мире.
С каждой базой, которая, как считал Джим, должна была содержать сведения о Боунсе, но не содержала, он все больше боялся вводить раз за разом его имя в следующую.
Никаких записей ни о свадьбе Боунса, ни о разводе.
Никаких записей из колледжа.
Из школы.
Никаких медицинских отчетов.
Нет сертификата о рождении.
Сосущее под ложечкой чувство превратилось в настоящую паническую атаку. Леонарда Маккоя не было, хотя он должен был быть. Джим был уверен, что его друг реален, но все данные словно исчезли за ночь. Все следы исчезли, его словно никогда не существовало. Джим ничего не мог с этим поделать, но задавался вопросом, почему никто не помнит о Боунсе, в то время как сам Джим хранит воспоминания о нем, воспоминания столь реальные, что Джим был уверен — они не могут быть плодом его воображения.
Ему требовалось выяснить, что же, черт возьми, происходит.
***
Найти Джослин Маккой оказалось проблематично, потому что ее звали не Джослин Маккой. Только вчера Джим узнал, что бывшая жена Боунса оставила его фамилию после развода, чтобы их дочь росла с этой фамилией, но теперь-то их дочери вообще не существовало. Джим был безмерно рад, что внимательно слушал Боунса, когда тот рассказывал о своей семье и о браке — эти зацепки помогли ему найти Джослин, не используя фамилии своего друга.
Биография Джослин Дарнелл не слишком отличалась от той, которую знал Джим. Та же старшая школа в Атланте, в которой учился и Боунс (вот только Боунса почему-то не было в списках выпускников). И только после окончания школы ее история изменилась. Она не стала Джослин Маккой: Джим нашел ее по имени Джослин Трэдвей.
Миссис Трэдвей была не только в замешательстве из-за внезапного звонка Джима, но и подумала про совершенно другого человека, в отличие от того, кого имел в виду Джим, упомянув ее мужа.
— Клэй? Что случилось? Что Звездному Флоту нужно от Клэя?
О да. Джим забыл одну мелочь. Глядя на ее растерянное лицо на видеоэкране, Джим в первый раз задался вопросом, не был ли М'Бенга прав, и все это было лишь в его воображении. Но мысли о Боунсе были слишком реальны, чтобы от них отмахнуться.
— Не Клэй, мадам. Я говорю о Леонарде Маккое.
Аккуратно выщипанные брови взлетели к идеальной прическе, стоившей, должно быть, целое состояние.
— Боюсь, ваша информация ошибочна, капитан Кирк. Я не знаю никого с таким именем, и я определенно не замужем за этим человеком. Моего мужа зовут Клэй Трэдвей.
Это было ожидаемо. С тех пор, как Джим проснулся утром в этом кошмаре, он не мог ожидать от этого звонка ничего другого. Но все равно казалось, будто в живот вонзили еще один нож.
— А что насчет Джоанны?
Джослин нахмурилась, всем своим видом показывая, как мало терпения у нее осталось на Джимаа и его вопросы.
— Кого?
— Джоанна Маккой. Ваша дочь.
В ее глазах промелькнуло что-то, но так быстро, что Джим не успел понять, что это было. Несмотря на это, когда она снова заговорила, ее голос был ледяным и непреклонным.
— Это не ваше дело, капитан, но у меня нет дочери с таким именем. У меня нет детей. Ваша информация неверна, либо вы позвонили не в тот дом. До свидания, капитан.
Как только Джослин прервала соединение, и экран погас, Джим откинулся на спинку кресла, вздохнув от отчаяния. Он и не думал об этом. Мысль о мире без Боунса и так достаточно ужасна, но он и подумать не мог, что без Боунса не было бы Джоанны. Жизнь Джослин без женитьбы на Боунсе сложилась совсем иначе, и Джоанна не рождалась.
— Боже, нет, — прошептал Джим и провел рукой по лицу, сидя в пустой каюте и отчаянно желая, чтобы здесь оказался тайник Боунса с кентуккийским бурбоном.
***
Родители Боунса были мертвы, оба. Все так, как и рассказывал Боунс.
У Дэвида Эндрю и Элеоноры Маккой не было детей.
Боунс вообще никогда не рождался. Проведя больше двух часов, копаясь в медицинских записях двух людей, которых он никогда не видел, Джим мог с уверенностью сказать, что эти двое никогда не заводили ребенка, не теряли его и не отдавали на усыновление.
Джим чувствовал себя извращенцем или безумным сталкером, копаясь в деталях медицинских записей людей, которых вообще не знал. Несмотря на это, он старался избегать упоминаний о смерти отца Боунса. Однажды Боунс по пьяному делу рассказал об этом и больше никогда не вспоминал. Джим не хотел увидеть что-нибудь про него и убедиться, что в этой реальности жизнь отца его друга сложилась иначе. Он не хотел смотреть, опасаясь, что без Боунса, который последовал желанию отца, старший Маккой все еще был жив. Он вполне мог обойтись и без этого знания.
Кроме того, у него были проблемы и поважнее. Например, надо выяснить, почему он застрял в мире, где его лучшего друга никогда не существовало.
***
Альтернативная вселенная.
Это первое, что пришло Джиму в голову. Это могло бы все объяснить, и эта идея даже не была притянутой за уши, учитывая то, что Джим знал, что его собственная вселенная является для старого Спока альтернативной. Идея была реальной, и теперь Джиму оставалось лишь выяснить, почему эта вселенная такая же, как его собственная, только без следов его лучшего друга в этом мире.
И — что еще более важно — ему было необходимо узнать, каким образом он сюда попал.
Всякий раз, как он сталкивался с любыми видами путешествий через пространство и время, границей между двумя реальностями служила черная дыра. Но Энтерпрайз не сталкивалась с черными дырами ни недавно, ни когда-либо вообще. Джим бы запомнил, и в записях корабля об этом тоже ничего сказано не было. Они вообще не сталкивались ни с чем необычным после последней миссии. Пять дней назад они покинули Кардос II после недели скучнейших дипломатических переговоров за всю карьеру капитана Кирка. Они установили курс на нубирианскую колонию, в которую должны были доставить груз, и это был скучнейший космический полет, который только знал человек с тех пор, как изобрел варп-двигатель.
Ничто не могло объяснить произошедшее. Не было ни черных дыр, ни червоточин, ни энергетических полей или инопланетных сканеров. В журнале корабля ничего не было зафиксировано — просто обычное путешествие на варп-скорости. Джим пересмотрел все данные и записи, даже самые неясные показания с Научной станции и данные из инженерной, которые никто, кроме Скотти, никогда не открывал. Все факты говорили об одном: Энтерпрайз не натолкнулась ни на что, что могло бы закинуть Джима в другую вселенную, в которой все было так же, за исключением существования Леонарда Г. Маккоя.
Так что к черту теорию параллельной вселенной.
Но всему должно быть объяснение, и Джим собирался его найти. Потому что единственное, что он понял после всех этих поисков — чем больше он пытается найти следы Боунса там, где они должны быть, тем больше осознает, что не хочет жить в мире, где его друг не существует. Что не может жить в этом мире.
Джим всегда гордился тем, какой он независимый. Как он вполне способен выжить сам, без помощи других. Большую часть своей юности он прожил без матери. Он пережил, когда Сэм и брат покинули его. С малых лет и до сих пор не было никого, от кого Джим зависел бы, и он всегда считал, что его эмоциональное состояние, каким бы изувеченным он не был, ни от кого не зависит.
До тех пор, пока в его жизни не появился Боунс. Боунс не хотел становиться частью жизни Джима. Особенно — после их знакомства в шаттле на пути в Сан-Франциско. Джиму пришлось потрудиться, чтобы завязать дружбу с Боунсом , и даже сейчас он понятия не имел, почему тогда это казалось ему настолько важным. Казалось, они с Боунсом стоят друг друга. Два неудачника, они сразу выделялись из толпы новобранцев Звездного Флота. То, что из всех новобранцев Джим сдружился с ворчливым доктором из Джорджии, казалось вполне логичным (вот бы Спок оборжался про себя, узнав, что Джим думает так).
В конце концов, Боунс уступил и, со свойственной ему ворчливой нежностью, смирился с присутствием в его жизни Джима.
Тогда Джим и представить себе не мог, что это станет началом дружбы всей его жизни.
Наверное, если бы Боунс внезапно не исчез из его мира, он никогда бы не понял, как много для него значит эта дружба. Только сейчас он понял, насколько привык, что Боунс всегда рядом, понял, как сильно в нем нуждается. Боунс сдерживал его, иногда так, что Джим и не замечал, и сейчас, когда Боунса нет, Джим чувствовал себя отстраненным от всего. Казалось, что, только потеряв его, он понял, что потерял что-то очень важное, потерял часть себя.
Если подумать, то он никогда еще не чувствовал что-то подобное. Он не хотел думать об этом, и не был готов делать что-то для решения этой проблемы. И неважно, что Боунс для него — гораздо больше, чем лучший друг. Он не жадный, ему хватит и того, что у него уже было. Джим не собирался жертвовать дружбой всей своей жизни только потому, что не мог держать свои мысли под контролем.
Джиму нужен был Боунс. Больше, чем кто-либо. Ничто не было важно, пока он не вернет его. Он поклялся больше ничему не придавать значения. Но сначала нужно вернуть Боунса.
***
Никто на борту корабля не помнил Боунса.
Когда на следующий день Джим вернулся к работе, сопровождаемый заинтересованными взглядами членов экипажа, он попытался что-нибудь выяснить. Узнав факты о существовании своего друга в этом мире, он понимал: шансы, что кто-то помнит Боунса, невелики. Но он знал — стоит попытаться. Он был в долгу перед Боунсом, и ему нужно выяснить, что случилось.
Это была сущая нелепица. Не было никакого смысла в том, что Джим хранил яркие воспоминания о нем, в слишком реальных чувствах, пробуждавшихся каждый раз при мыслях о друге — никто больше не помнил его.
Если это, как изначально считал Джим, был розыгрыш, то это был самый продуманный розыгрыш в мире. Для этого пришлось бы подделать все данные баз данных компьютера, которые Джим мог бы просмотреть, ища упоминания о Боунсе. Не говоря уже о том, что к некоторым из этих баз данных доступ имели лишь Джим и Спок. И не говоря о том, что, даже если это и была шутка, то что они сделали с самим Боунсом, чтобы спрятать его? Боунс никогда бы не согласился участвовать в подобном. Он без долгих раздумий согласился бы разыграть Джима, но никогда бы не участвовал в чем-то, что могло бы сделать ему больно.
Потому что именно это Джим и чувствовал — боль. Ему было больно от того факта, что его друга здесь нет, и еще больнее — от того, что никто, кроме него, не помнил Боунса. Как глава медицинской службы, Боунс в определенные моменты спасал жизнь каждого из старших членов экипажа. И не только. Боунс был их другом. Конечно, с большинством он не слишком церемонился, и эта дружба и близко не походила на дружбу между ним и Джимом, но все уважали друг друга, и это уважение выходило за рамки простого товарищества. Даже Спок, несмотря на его обычное противостояние с Боунсом, проявлял по отношению к доктору сдержанное уважение, и Джим знал, что, несмотря на ворчливость Маккоя, это чувство взаимно.
Мысль о том, что всего этого уже нет, что никто не помнит профессионального доктора и надежного человека, каким был Боунс, не только ранила Джима, но и злила его.
Никто его не помнил. Джим знал это: он уже пытался выяснить, но в ответ получал лишь озадаченные взгляды.
Конечно, Джим спрашивал напрямую, помнил ли кто-нибудь главврача Леонарда Маккоя. Он спрашивал о ранениях, которые, как он знал, получили члены экипажа, и попытался выяснить, как они это помнят. Результаты его поразили.
Сулу помнил об открытом ранении, которое он получил в сражении на вражеском корабле, но в его версии произошедшего М'Бенга зашил его, пока они летели обратно в шаттле, прежде чем Сулу мог умереть от кровопотери.
Ухура четко помнила день, когда ей поставили диагноз; причиной того, что несколько дней ее тошнило и лихорадило, были не простуда и не грипп, а ранее неизвестный паразит, который съел бы ее внутренние органы, если бы его вовремя не обнаружили. По ее словам, М'Бенга провел спасительную диагностику и провел операцию по удалению паразита. М'Бенга, а не Боунс, пусть Джим и помнил это так четко, как будто это произошло вчера, а не больше года назад.
Каждый член экипажа рассказывал Джиму похожую историю: сама болезнь или ранение никуда не исчезли, но ни в одном из рассказов не упоминался Боунс. Он знал, что М'Бенга — хороший доктор, и ни одна из операций не выходила за пределы его способностей, но все же. Это было неправильно. Несправедливо, что Боунс исчез, и никто, кроме Джима, не сожалел об этом.
Боунс заслуживал большего.
***
Джим решил, что ему нужно мнение постороннего. Нужно было поговорить с кем-то, кому можно доверять, с кем-то, кто знает его достаточно хорошо, чтобы не осуждать прежде, чем дослушает до конца. Он думал поговорить со Споком, но вскоре отбросил эту мысль. Спок выслушает его, в этом можно не сомневаться. И найдет сотню различных совершенно логичных объяснений тому, что Боунс существует лишь в воображении Джима. Нет, Спок — не тот, с кем можно обсудить подобное.
По крайней мере, не этот Спок.
Старый Спок — совсем другое дело. Сейчас Джим научился различать жизнь старого Спока и свою собственную, несмотря на то, как сложно это было поначалу. Так же, как и самому Споку. Преимуществом было то, что, Джим и Спок-из-его-времени все еще не были связаны ничем из того, о чем говорил другой Спок, а старый вулканец помнил их связь. Он бы выслушал Джима и не осудил его.
Кроме того, он знал Боунса из своего времени, и если Спок подтвердит существование Леонарда Маккоя хотя бы в одной вселенной, Джим будет знать, что надежда еще есть, и он сможет вернуть своего Боунса.
Удача словно отвернулась от Джима. Если доказательством этому не могло послужить то, что лучшее, что было в его жизни, исчезло, то он убедился в этом, связавшись с Новым Вулканом. Посол участвовал в каком-то ритуале, в ходе которого он должен был находиться в пустыне еще не менее пяти дней. Выходило так, что впервые, когда Джим действительно нуждался в совете старого вулканца, тот был недосягаем.
Если не считать обоих Споков, у Джима оставался единственный человек, с которым можно было поговорить.
Если Пайк будет в плохом настроении, или если Джим переоценил человека, который забрал его из Айовы, этот звонок погубит его карьеру быстрее, чем если бы он сообщил всему экипажу Энтерпрайз, что ищет Боунса. Ставки были высоки, но Джим слишком отчаялся, чтобы отступать. Никто и ничто не могло дать ему даже намека на то, что происходит. Джим был близок к тому, чтобы сойти с ума и был готов пойти на все, что угодно.
Он заперся в своей каюте — не хотел, чтобы во время разговора кто-то ему помешал — и вызвал Звездный флот.
Надо заметить, что это был самый неловкий разговор за всю карьеру Джима. Молодой офицер у панели управления был достаточно вежлив. Джим назвал себя и попросил перенаправить звонок в офис адмиралов. И только когда Джим сказал, с кем именно из адмиралов хотел бы поговорить, начались проблемы.
В этой вселенной не было адмирала Пайка. После исчезновения Боунса это было единственным, что изменилось. Несмотря на то, что это его беспокоило, Джим также чувствовал и облегчение. Особенно после того, как секретарь Звездного Флота сообщил, что у них имеется запись о капитане Пайке. Джим решил проверить, тот ли это человек, которого он пытается найти. Джим не понял, почему молодой человек выглядел нахмуренным и озабоченным, когда он оборвал соединение, закончил разговор, но проигнорировал это и загрузил досье капитана Пайка. Он не понимал, как отсутствие Боунса могло остановить повышение Пайка до адмирала. Если удастся с ним связаться, это уже не будет иметь значения. Может, старик будет заинтересован в рассказе Джима еще больше, если узнает, что происходящее затронуло и его судьбу.
Облегчение и надежды Джима рухнули, когда он открыл досье Пайка и увидел жирную пометку сверху.
Погиб.
Желудок Джима сделал немыслимый кульбит. Пайк умер, умер до того, как его повысили до адмирала. В этом было так же мало смысла, как и в отсутствии Боунса. Руки Джима тряслись, пока он вводил команды, чтобы вывести медицинское досье Пайка на экран. В этом файле Пайк тоже числился погибшим — погибшим в 2258 году.
Год, когда Нарада уничтожила Вулкан и чуть не уничтожила Землю.
Джим пробежался глазами по экрану, пытаясь выудить как можно больше информации. С каждой строчкой его желудок падал еще на пару дюймов.
Пайк был капитаном Энтерпрайз, как и помнил Джим. Он был взят в заложники Нероном, его допрашивали и пытали, пытаясь узнать коды планетарной обороны Земли. Джим и Спок вернули его на Энтерпрайз, но он умер во время операции, когда врачи пытались удалить слизня, которого Нерон использовал, чтобы Пайк выдал информацию. Согласно документу, во время операции на всем корабле отключилась искусственная гравитация. Один бесконтрольный взмах лазерного скальпеля стоил капитану жизни.
Хирургом, согласно документу, был Джоффри М'Бенга.
Джим помнил это. Он помнил отключение искусственной гравитации, когда они пытались оторваться от черной дыры, созданной красной материей, прямо перед тем, как их выбросило на борт перед варп-ускорением. Только Джим помнил, что операцию тогда проводил Боунс. Пайк, к счастью, был зафиксирован на операционном столе. Позже Боунс рассказал Джиму, как он был счастлив, что он не держал инструменты около Пайка в тот момент, когда корабль накренился, и гравитация отключилась. Боунс сказал, что это была чистая удача.
Та самая, которой не было у Пайка в мире без Боунса.
Ужасная смерть Пайка повлекла за собой новые неприятности — если Пайк умер из-за того, что другой хирург по-другому держал руки в ключевой момент, что насчет остальных пациентов, которых Боунс смог спасти благодаря своим способностям? Что насчет тех, кто умер бы, если бы их лечил не Маккой? Джим знал многих людей — не только людей, но и представителей других рас — которые живы только благодаря тому, что Боунс от них не отвернулся, потому что Боунс слишком упрямый, слишком настойчивый, или же просто слишком талантливый для того, чтобы позволить им умереть.
Джим после исчезновения Боунса и не задумывался об этом, и поразился сам себе, почему. Ведь без Боунса пациенты, которых он столько лет спасал, пациенты, которых невозможно было бы спасти без специальных навыков Боунса и его преданности работе, были бы мертвы.
Не все пациенты, конечно же. Но достаточное количество. Лишь бросив взгляд на список членов экипажа Энтерпрайз, Джим мог сказать, что он пополнился людьми, которые не существовали или погибли раньше времени, как минимум еще на десять человек. Джоанна, Пайк и десять членов экипажа, которые были живы, когда Джим вчера ложился спать. А если посмотреть внимательнее, их окажется еще больше. Теперь Джим думал, что то, что все его старшие офицеры остались живы — просто чудо. В конце концов, чудо то, что сам Джим еще жив — Боунс не раз спасал его, когда он был на волосок от гибели.
Все это было за гранью воображения Джима. Он даже не хотел думать о последствиях. Слишком часто успех переговоров или заключения договоров, в ходе которых решалась судьба целой планеты или колонии, зависел от обеспечения медицинской помощью. Политические последствия могли быть бесконечны, и не только они. Джим думал о милой дочке Боунса, о Пайке и о верных членах экипажа, которых внезапно не стало, и почувствовал, что к горлу подступает комок.
Это нужно было остановить.
Нужно было вернуть Боунса. Он понятия не имелкак, но нужно было вернуть. Это не было его личным эгоистичным желанием вернуть друга, это было куда важнее. Не только ему было необходимо, чтобы Боунс вернулся. У него, надо признать, были весьма эгоистичные причины вернуть Боунса. Но существование других людей зависело от того, будет Боунс жив или нет.
Это было даже хуже, чем мысль о том, что Боунс — единственный, кто исчез из этой реальности.
Авторские примечания:
Вся информация об именах и истории персонажей этой части взяты из Мемори Альфы или Мемори Беты, чтобы сохранить канонность.
История о Пайке основана на новелле по фильму Стар Трек (аудиокнигу читал Закари Куинто, и я очень рекомендую прослушать ее). В новелле по возвращению Пайка на Энтерпрайз искусственная гравитация была отключена на секунду. Последний раз, когда видели Боунса – прямо перед тем, как он забрал Пайка в медотсек после спасения. Нигде не упоминалось, когда именно Боунс оперировал Пайка, но я взяла на себя смелость предположить, что это происходило именно в момент отключения гравитации. Не могу сказать наверняка, я лишь додумала то, что было дано в фильме и новеллах. Просто объясняю, откуда взялась эта мысль, и она не так уж далека от канона.
Глава 3.Глава 3.
Через пять дней он сможет поговорить со старым Споком, а пока Джим мог только сидеть здесь, на борту корабля, и ждать, в этой реальности, где Боунса не существовало. Единственное, что еще давало ему надежду — возможность того, что из этого кошмара есть выход. Сейчас Джим знал только то, что здесь, на Энтерпрайз, он не нашел ни следа, ни единого воспоминания о Боунсе.
Он решил вести себя так, словно все в порядке, чтобы лишний раз не привлекать внимание команды. Несмотря на это, он не мог удержаться от поисков, не мог отказаться от мысли, что сможет найти какую-нибудь зацепку, которая поможет распутать этот кошмар, какое-нибудь доказательство существования Боунса. Все время он искал что-то, что покажет, что Боунс здесь, и что кто-то или что-то могущественное забрало его и попыталось стереть все следы его существования.
Но Джим ничего не нашел.
Любимое блюдо Боунса, персиковый коблер, которое Джим попросил добавить в меню репликатора в самом начале их пятилетней миссии, исчезло.
Вмятина в стене кабинета Боунса, которая была там с тех пор, как они потеряли трех офицеров охраны во время ужасного крушения шаттла, исчезла — равно как и все медицинские записи о том, что глава медицинской службы сломал восемь костей в правой руке, оставив эту вмятину на стене.
Н е было ни одного признака, что Боунс когда-либо находился на Энтерпрайз, ни малейшего.
Но он все никак не шел у Джима из головы. Теперь, когда физически его здесь не было, он стал единственным, о ком Джим мог думать. Психоаналитик здорово развлекся бы, анализируя его мысли, но Джим не был к этому готов. Пока нет. И, возможно, никогда не будет. Боунс был его другом. Лучшим другом. Его первым другом. Джим был очень благодарен ему за дружбу сейчас даже больше, чем когда-либо, и не станет рисковать ею. Впрочем, Боунс таковым его не рассматривал, и это весьма красноречиво говорило о ситуации.
Джим с радостью согласится на возвращение своего лучшего друга, даже если это значило бы, что придется навсегда отказаться от планов на что-то большее. Он уже привык к незаметной тоске, он сможет с этим справиться.
Но не сможет справиться со своими снами.
Джим боялся спать: каждый его сон был отравлен Боунсом. Он преследовал друга по всему кораблю, но успевал лишь мельком увидеть каштановые волосы и синюю форму, и Боунс сразу скрывался за углом. Боунс никогда от него не убегал, он шел по коридорам очень спокойно, но независимо от того, как быстро Джим бежал, ему никогда не удавалось поймать доктора. Больше никого не было, только Джим и силуэт Боунса, всегда находившийся на расстоянии. Иногда, стоило Джиму пуститься в погоню, начинала реветь сигнализация, и мигало аварийное освещение. Хуже всего было то, что в этих снах Боунс звал его. Казалось, на Энтерпрайз нет никого, кроме них. Боунс звал Джима, Джим в отчаянии звал Боунса, но они не могли найти друг друга. Джим не мог найти Боунса и не мог догнать его, и не мог остановить его от исчезновения.
После этих кошмаров Джим просыпался в холодном поту, тяжело дыша, а простыня запутывалась вокруг ног так, словно он бежал наяву, а не во сне.
Были и другие сны, иногда сразу после кошмаров — если Джиму удавалось снова уснуть. Эти сны были другими. В этих снах в темноте Боунс ласкал и касался его руками. Джим так ясно чувствовал его прикосновения, что протягивал руки навстречу, несмотря на то, что натыкался только на пустоту. Он не сомневался, что в этих снах он видел Боунса. Джим мог узнать прикосновение этих рук, даже не видя своего друга, мог узнать его голос, который горячо шептал на ухо Джиму грязные, возбуждающие вещи, а его дыхание жарким касанием опаляло кожу Джима.
После этих снов Джим тоже просыпался в поту, и тоже тяжело дыша, но невероятно возбужденный. После этих снов он чувствовал себя ужасно виноватым и опустошенным. Джим протягивал руку и начинал медленно дрочить, пытаясь удержать в голове голос Боунса, шепчущего ему на ухо, пока наконец не кончал.
Между этим снами и гнетущим чувством понимания, что это действительно лишь сны и ничего больше, Джим мог урвать себе не больше двух-трех часов в день, чтобы выспаться. Естественно, экипаж это заметил — это было несложно. Круги под глазами с каждым днем становились все темнее и отчетливее. Джим был отстраненным, рассеянным и порой так уходил в свои размышления, что не сразу замечал, что к нему кто-то обращается. Дважды он настолько был погружен в размышления, что вместо того, чтобы вызвать кого-либо из медиков или лично М'Бенгу через коммуникационную систему, он по открытому каналу произнес имя Боунса. Эти промашки стоили ему еще большего количества странных взглядов и очередного назначения на проверки у М'Бенги.
Так что, конечно, экипаж заметил. Никто ничего открыто не говорил, но Джим знал, что за спиной члены экипажа обмениваются взглядами. Он ничего не мог поделать с этим. Он не мог принять то, что Боунс никогда не существовал. Не был готов принять это ни сейчас, ни когда-либо. Джим готов был отказаться от многого в своей жизни, но не от Боунса.
Время тянулось в ожидании того, кто сможет помочь, а пока, все, что он мог делать — не отказываться от воспоминаний о своем друге и верить, что они настоящие. Боунс реален, и неважно, как много доказательств говорят об обратном. И Джиму придется смириться и скоротать эти дни, пока он не вернет своего друга обратно.
***
— Капитан, доктор М'Бенга попросил поговорить с вами.
Услышав эти слова от коммандера, Джим едва удержался от того, чтобы не закатить глаза, но это только привлекло бы больше внимания к кругам под глазами. Вместо этого он поднял глаза от ПАДДа, уткнувшись в который, он провел последний час и встретился взглядом со Споком.
— Доктор М'Бенга за эти три дня провел все обследования, которые были известны человечеству, и он не нашел никаких отклонений. Ему бы стоило отойти пока от этой проблемы.
Спок, как обычно, держал руки за спиной и переминался с ноги на ногу, но Джим готов был поклясться, что эта вулканская стойка всем своим видом показывала его неодобрение. Спок никогда бы не признался в этом, но Джим знает его достаточно хорошо, чтобы читать такие знаки. По крайней мере, он решил поговорить об этом в каюте Джима, а не на мостике перед всем экипажем. Джим решил, что хотя бы за это можно быть благодарным.
— Доктор беспокоится о вас, капитан. Равно как и другие члены экипажа.
Только не Спок. Беспокойство — это эмоция. Спок был только посланником, потому что все остальные решили перекинуть эту неприятную работу на него. Или же остальные просто хотели посмотреть, как он отреагирует на тот бред, который несет Джим.
— Спок, я в порядке. Давай забудем?
Спок едва поднял бровь.
— Капитан, я не могу игнорировать поведение, которое является потенциальной угрозой для членов экипажа.
— Хватит! — Джим положил руки на стол и поднялся, не желая, чтобы Спок смотрел на него сверху вниз. Ему не нравилось прибегать к авторитету капитана, чтобы его услышали, но Спок зашел слишком далеко. — Мне не нравятся ваши намеки, коммандер.
Резкий тон Джима не впечатлил Спока.
— Очевидно, что вы не спите. На посту вы невнимательны, иногда даже рассеянны. По словам доктора, во время первого осмотра, три дня назад, вы бредили.
— М'Бенга не имеет права обсуждать результаты моего обследования с тобой!
— Имеет, если речь идет о вашей способности командовать кораблем, и вы об этом знаете.
Джим ненавидел себя за то, что злился, в то время как Спок, как обычно, оставался равнодушным, но ничего не мог с собой поделать. Он слишком устал, слишком запутался, слишком многое перенес. Шел четвертый день, а он ни на шаг не приблизился к выяснению, что за чертовщина творится в этой вывернутой реальности.
— Что вы пытаетесь сказать, коммандер? — огрызнулся Джим, намеренно подчеркнув звание Спока. — Вы здесь, чтобы освободить от обязанностей капитана? Что это, бунт на корабле под предлогом медицинских показаний?
— В данный момент в мои намерения не входит снятие с вас полномочий, Джим.
Спок подчеркнул имя Джима так же, как тот подчеркнул его звание. Черт возьми, два года Джим пытался наладить отношения с коммандером и просил называть его по имени, и впервые за все время он назвал его так, практически сказав, что Джим не в состоянии командовать кораблем.
Потрясающе.
— В данный момент? Что ж, спасибо за предупреждение, коммандер. Теперь я буду чутко спать. Мы закончили?
Спок покачал головой.
— Сегодня утром мы получили звонок от командования Звездного Флота. Гражданская Джослин Трэдвей подала на вас жалобу. Она сказала, что три дня назад, в 17:00 вы звонили ей домой, и, цитирую, «досаждали ей вопросами, которые касались ее личной жизни».
Джослин не нравилась Джиму еще с тех пор, как он узнал, что произошло между ней и Боунсом, но теперь эта неприязнь выросла в десять раз. Почему эта стерва не могла довольствоваться потягиванием мятного джулепа на этих скучных посиделках в высшем обществе Атланты и оставаться в стороне от важных дел других людей? Но Спок еще не закончил.
— Кроме того, командование Звездного Флота проинформировало меня, что в тот же день вы пытались связаться с капитаном Пайком. Только вы назвали его адмиралом Пайком, и, по всей видимости, не знали, что он мертв уже больше двух лет.
Джим пожал плечами:
— Что ты ожидаешь от меня услышать, Спок? Я искал кое-что и, насколько я знаю, я не обязан сообщать о своих действиях, пока они не касаются корабля.
Спок приподнял бровь:
— Вы хотите сказать, что все это — недоразумение?
— Я хочу сказать, Спок, что тебя это не касается. Я делаю свою работу, и если у тебя нет против меня ничего, кроме нескольких ненужных звонков, нам больше не о чем говорить.
Спок несколько секунд просто смотрел на капитана; Джиму казалось, что он видит, как крутятся шестеренки в его вулканской голове.
— Капитан, есть что-то, о чем мне следует знать?
Да. Споку следовало знать о Боунсе. Равно как и всем остальным на этом чертовом корабле. Но Джим прямо не скажет об этом коммандеру — тогда Спок немедленно освободит его от командования. Вероятно, он утащит его в медотсек в ближайшем обозримом будущем. И если и есть место на корабле, где Джим не хотел оказаться прямо сейчас, то там, где присутствие Боунса было абсолютно очевидно и радостно для него.
— Я сказал, нам не о чем говорить. Вы свободны, коммандер.
Спок посмотрел на Джима на секунду дольше обычного — очевидно, он не поверил ни одному слову. Но, в конце концов, он кивнул:
— Конечно, капитан. Мы достигнем Нубирианской колонии в течение часа.
— Хорошо. Дайте мне знать, когда мы прибудем на орбиту.
— Конечно.
Спок, не сказав ни слова, покинул каюту, но Джим знал, что теперь он будет находиться под пристальным вниманием своего коммандера. Это значило, что Ухура и как минимум половина мостика тоже будут глаз с него не спускать. До возвращения посла Спока из пустыни осталось два дня. Джим надеялся, что тот сможет ответить на его вопросы, потому что он больше не собирался держать все в себе.
***
Джим боролся с железной хваткой Спока, когда они материализовались в транспортаторной. Его не заботило, что об этом думает Скотти и остальные члены экипажа. Он, черт возьми, капитан, у Спока не было никаких прав утаскивать его с дипломатической миссии.
Или как еще можно назвать поспешный побег с удаленной колонии Луны. Джиму было все равно, сейчас он хотел только вернуться обратно и заставить их ответить на свои вопросы.
Одновременно с тем, как эти нубирианцы выглядели очень приятными и улыбчивыми, они вдобавок почти наверняка что-то знали о Боунсе, и ничто во вселенной не могло остановить Джима в его желании получить от них ответы. Силой, если придется, и всей дипломатической тактичностью, черт бы ее побрал!
Единственное, что удерживало Джима от того, чтобы отдать приказ Скотти опустить его обратно в колонию — Спок, который мертвой хваткой вцепился в его руку, и чертова сила вулканца: он просто оттолкнул бы Джима от транспортатора. Два офицера охраны стояли позади с широко открытыми глазами, наблюдая, как их капитан боролся с коммандером, и не спешили на помощь. Они не принимали ничью сторону, но Джима знал: один приказ Спока — и они были бы тут как тут.
— Черт возьми, Спок, отпусти меня!
— Капитан, — голос Спока был до раздражения спокойным, и он не ослабил хватку. — Я вынужден настаивать, чтобы вы прошли к доктору М'Бенге для дальнейшего осмотра. Ваше поведение в течение встречи с представителями колонии...
— Плевал я на поведение! Эти ублюдки что-то знают, они знают о Боунсе. Мне нужно выяснить, что с ним случилось!
— Капитан, боюсь, учитывая недавние события, я не могу подчиниться приказу. Я настаиваю, чтобы вы позволили М'Бенге провести осмотр.
И тут, словно по команде, дверь в транспортаторную открылась, и в комнату зашел М'Бенга в сопровождении младшего медика и медсестры. Внимание Джима было приковано к гипоспрею в руках доктора. Нужно было все объяснить Споку прежде, чем его вырубят. Спок крикнул, чтобы М'Бенга был готов к, как он выразился, «бредящему и истеричному капитану», так что Джим знал: первое, что сделает доктор — вколет ему успокоительное.
Этого не должно было произойти.
Только не в тот момент, когда в пределах поискового радиуса замаячили новости о Боунсе.
Он быстро развернулся и положил руки на плечи Спока, медленно отряхивая форму вулканца:
— Спок, нубирианцы что-то знают. Они так много рассказали мне, ты же был там! Я знаю, вы не помните Боунса, и никто на борту не помнит, но он существует, и нубирианцы, возможно, помогут выяснить, что с ним произошло.
Спок взглянул прямо на Джима, и, если бы Кирк не знал его так хорошо, он мог бы поклясться, что в темных глазах, обращенных к нему, была печаль.
— Капитан. Джим. Я знаю, что с тех пор, как ваше состояние начало ухудшаться, вы уверены в том, что Леонард Маккой является членом экипажа, но это не так. Доктор М'Бенга сообщил мне об этом, когда факт, что ваши галлюцинации влияют на ваше поведение, стал очевидным. Могу вас заверить, Леонарда Маккоя нет ни на борту корабля, ни в Звездном Флоте. Более того, нубирианцы из этой колонии больше года не вступали в контакт ни с одним представителем Звездного Флота. Было бы нелогично предполагать, что они обладают знаниями о местонахождении офицера Звездного Флота, независимо от того, существует он или нет.
Джим покачал головой, все еще пытаясь высвободить руку из захвата Спока, но тот не отпускал его от себя ни на дюйм.
— Джим. Ты должен выслушать меня. Нубирианцы ничего не знают. Они не могут ничего знать, потому что Леонарда Маккоя никогда не существовало. Сейчас нам важно выяснить, почему ты — единственный, кто пострадал от этого странного явления, и найти, как это вылечить.
— Нет!
Джим не знал как, но он не должен позволить М'Бенге и его медикам стереть воспоминания о Боунсе или заставить его поверить в то, что друга не существует.
— Лидер нубирианцев сказал мне, что знает о Боунсе!
Джим никогда не забудет момент, когда это произошло. Спок стоял рядом. Его должны были предупредить, что нубирианцы — телепаты. Не сенсорные, как обыкновенные вулканцы, а с полным набором телепатических особенностей, способные читать ваши сокровенные мысли вне зависимости от того, хотите вы этого или нет. Возможно, это было в докладе Спока, который тот составил перед тем, как они спустились в колонию, но его могли бы и предупредить.
Джима застали врасплох, когда лидер колонии сделал шаг вперед во время стандартной встречи-приветствия. Он просто с грустью посмотрел на Джима, а в его огромных раскосых глазах, широких и невероятных, читалась печаль. Джим не почувствовал никаких признаков того, что это маленькое создание прочитало его мысли.
«Мы скорбим о вашей потере, капитан. Тот человек оставил дыру в вашей душе».
Вот что сказал нубирианец. Спок все время был рядом с Джимом, он должен был слышать. Почему же он не понимает?
— Нубирианцы — телепаты, капитан. Они видят только то, что позволяет увидеть ваш разум. Вы уверены, что потеряли одного из членов экипажа, одного из тех, кто, по вашему мнению, должен быть на борту, но никто его не помнит. Именно это и почувствовал нубирианский лидер — потерю, которую вы в самом деле чувствуете. Но то, что эмпат почувствовал переданное вами чувство потери не значит, что потеря реальна. И ради дальнейших дипломатических отношений с нубирианцами я не могу позволить вам вернуться на планету и продолжить начатый вами агрессивный допрос.
— Но Боунс реален! Черт возьми, Спок, я не сошел с ума. Он — мой друг уже больше пяти лет!
Спок покачал головой и сильнее сжал руку Джима.
— Я не могу объяснить вашу уверенность в этом, но я разберусь. Как ваш помощник и как ваш друг, я прошу вас поверить мне. Леонарда Маккоя никогда не существовало. Его нет ни в одной базе данных, и он никогда не был членом Звездного Флота.
— Тогда как же я впервые поднялся на борт?
Спок был в растерянности, и на этот раз необязательно было знать особенности вулканских эмоций, чтобы это заметить.
— Боюсь, я не могу дать вам точный ответ, капитан.
— Во время нашей первой миссии, в день, когда Вулкан был уничтожен. Я был отстранен от службы, когда всех кадетов призвали после вулканского призыва о помощи. Боунс протащил меня на Энтерпрайз. Без него меня бы здесь не было.
Мысль о том, что без действий Боунса в тот день все могло закончиться уничтожением не только Вулкана, скрутила его желудок в тугой узел. Но Земля была на месте, так что произошло что-то еще, что позволило ему остановить Нерона.
— Капитан, я не имею представления, о чем вы говорите.
— Как я поднялся на борт в тот день, черт возьми! Я был отстранен от службы за установку подпрограммы в тест Кобаяши Мару, разве нет?
Спок поднял бровь:
— Да, вы были отстранены от службы. Тем не менее, капитан Пайк счел целесообразным отменить распоряжение об отстранении. Он принял вас на борт в качестве тактического офицера, и вы были повышены до первого помощника до того, как он отправился на Нараду. Если бы капитан Пайк не умер по возвращении на Землю, ему пришлось бы отвечать за то, что он взял вас на борт, пока вы были отстранены, но он настаивал на том, что вы должны были участвовать в этой миссии.
— Нет. Нет, нет, нет, черт возьми! Все было не так! Боунс протащил меня на борт, и Пайк так разозлился! Боунс сказал потом, что взял меня с собой, потому что я выглядел слишком жалко. Он ввел мне какой-то противовирусный препарат и протащил на борт, и Пайк сначала был взбешен как черт! Вот как все было!
Джим знал, что его крики для коммандера не имеют смысла, и что с каждым словом он все больше походил на сумасшедшего, но он ничего не мог поделать. Он должен был выговориться, в тщетной надежде, что они смогут разбудить в ком-либо воспоминания. Но, глядя на бесстрастное лицо Спока он понял, что шансов нет.
— Капитан, это зашло слишком далеко. Я вынужден просить вас проследовать за доктором в медотсек.
— Спок...
— Нет. Я настаиваю на вашем медосмотре. Нам нужно найти и устранить источник вашего бреда прежде, чем вашей памяти будет нанесен урон. Кроме того, необходимо убедиться, что это не заразно.
— Нет. Черт возьми, мои воспоминания реальны! Это ваши искажены. Кто-то забрал Боунса и заставил всех, кроме меня, забыть о нем. Мне нужно его найти!
Спок закрыл глаза на секунду дольше обычного, и кивнул кому-то позади Джима, издав звук, который по вулканским меркам можно было назвать вздохом.
— Простите, Джим. Но ради экипажа и ради нашей миссии я должен убедиться, что вы получите должное лечение. Доктор, пожалуйста, проводите капитана в медотсек и каждый час информируйте меня о его состоянии. Сделайте заметку в корабельном журнале: в случае, если результаты вашего осмотра останутся без изменений, я временно сниму с капитана его полномочия по состоянию здоровья и временно приму на себя командование кораблем.
— Погодите секунду!
Но протест Джима так и не сорвался с губ, когда он почувствовал холодный конец иглы гипоспрея, упирающийся ему в шею. Острое жало впилось в кожу и он почувствовал, как лекарство ввели в кровь, и спустя несколько секунд мир вокруг него расплылся и погрузился в темноту.
-
-
04.11.2013 в 14:10-
-
04.11.2013 в 14:16-
-
04.11.2013 в 14:16-
-
04.11.2013 в 14:17-
-
04.11.2013 в 14:18-
-
04.11.2013 в 14:20-
-
04.11.2013 в 14:20-
-
04.11.2013 в 14:21-
-
04.11.2013 в 14:22-
-
04.11.2013 в 14:22-
-
04.11.2013 в 14:23-
-
04.11.2013 в 14:24-
-
04.11.2013 в 14:28-
-
04.11.2013 в 14:30-
-
04.11.2013 в 14:30-
-
04.11.2013 в 14:31-
-
04.11.2013 в 14:32-
-
04.11.2013 в 14:32-
-
04.11.2013 в 14:33-
-
04.11.2013 в 14:33-
-
04.11.2013 в 14:34-
-
04.11.2013 в 14:36-
-
04.11.2013 в 14:37-
-
04.11.2013 в 14:37-
-
04.11.2013 в 14:38-
-
04.11.2013 в 14:40-
-
22.12.2013 в 15:18-
-
28.06.2015 в 17:06Замечательная работа! Где-то на середине я даже расплакалась
Спасибо вам